Китайское слово, обозначающее «кризис» ( упрощенный китайский :危机; традиционный китайский :危機; пиньинь : wēijī, wéijī [1] ), в западной поп-культуре часто, но неправильно считается, пишется двумя китайскими иероглифами , обозначающими «опасность» ( wēi ,危) и «возможность» ( jī ,机;機). Второй иероглиф является составной частью китайского слова «возможность» ( jīhuì ,机会;機會).), но имеет несколько значений и в отдельности означает что-то вроде «точки изменения». Ошибочная этимология стала клише после того, как она была использована Джоном Ф. Кеннеди в его речах президентской кампании и широко повторяется в бизнесе, образовании, политике и прессе в Соединенных Штатах.
Синолог Виктор Х. Мэйр из Пенсильванского университета заявляет, что популярная интерпретация вэйцзи как «опасность» плюс «возможность» является «широко распространенным заблуждением общественности» в англоязычном мире. Первый иероглиф wēi (危) действительно означает «опасный» или «ненадежный», но второй, очень многозначный , иероглиф jī (机;機) означает не «возможность» сам по себе, а что-то более похожее на «точку изменения». Путаница, вероятно, возникает из-за того, что иероглиф jī является компонентом китайского слова «(机会;機會). [2] [3] [4]
Американский лингвист Бенджамин Циммер проследил упоминания китайского термина «кризис» на английском языке вплоть до анонимной редакционной статьи в журнале миссионеров в Китае за 1938 год. [5] [2] Однако его использование, вероятно, набрало обороты в Соединенных Штатах после того , как Джон Ф. Кеннеди использовал этот троп в предвыборных речах в 1959 и 1960 годах: [2]
В китайском языке слово «кризис» состоит из двух иероглифов, один из которых обозначает опасность, а другой — возможность. [6]
С тех пор упоминание этого слова стало основным мемом для американских бизнес-консультантов и мотивационных ораторов, а также приобрело популярность в образовательных учреждениях, политике и популярной прессе. Например, в 2007 году госсекретарь Кондолиза Райс применила его во время мирных переговоров по Ближнему Востоку . [7] Бывший вице-президент Эл Гор делал это множество раз: в показаниях перед Комитетом по энергетике и торговле Палаты представителей США ; во вступлении к «Неудобной правде » ; и в его лекции о вручении Нобелевской премии мира . [8] [9]
Бенджамин Циммер объясняет привлекательность этого анекдота его «удобством» в качестве риторического приема и оптимистичным «призывом к действию» [10] , а также « принятием желаемого за действительное ». [4]