Воплоще́ние — один из центральных догматов веры в христианстве, акт непостижимого соединения вечного Бога с сотворённой Богом же человеческой природой.
Согласно христианскому богословию, Бог изначально сотворил человека способным к личному соединению с Богом для вечной любви. И даже после грехопадения прародителей Адама и Евы, в каждом человеке оставалась заложенная Творцом жажда Бога[1]. В Пресвятой Богородице был реализован замысел Бога о человеке, непостижимый даже для высших ангелов[2]. Через архангела Гавриила Дева Мария дала согласие стать пречистой Матерью Бога. И тотчас Дух Святой сошёл на Неё, — Она бесстрастно (без мужчины) зачала и через естественные для людей 9 месяцев безболезненно родила Богомладенца Иисуса Христа.
По определению IV Вселенского Собора (451 г.), во Христе Бог-Сын (Второе Лицо Святой Троицы) соединился с человеческой природой «неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно», то есть во Христе признаются две природы (божественная и человеческая), но одна Личность (Бог-Сын). При этом ни природа Бога, ни природа человеческая не претерпели никакого изменения, но остались по-прежнему полноценными[3].
Именно Христос взял на Себя грехи всех людей, ради которых претерпел жесточайшие страдания, невинную смерть на Кресте и последовавшее за ней сошествие в ад, а затем воскрес Своей человеческой плотью, обожил Её и вознёс Её превыше Небес. И этой Божественной Плоти приобщаются христиане под видом освящённого хлеба и вина, чтобы и самим стать божественною плотью Христа для вечной жизни в Боге. Иначе говоря, Бог воплотился в человеке, чтобы люди могли воплощаться (раскрывать свои способности, реализовываться) в Боге[4].
Православное богословие считает уникальным и неповторимым воплощение Бога в человеческой природе. Во Христе всесовершенный Бог соединился с нашей обычной, полноценной (но обезличенной) человеческой природой (состоящей из человеческого духа, души и тела и имеющей человеческий разум, волю и чувства-желания), но Личность во Христе только Божественная (Бог-Слово[5]). Если бы во Христе была бы ещё и человеческая личность, то Он был бы одним из многих святых человеком (пусть даже самым святым), но уже не Богочеловеком. В таком случае, если бы благодать Божия сошла на человека Иисуса из Назарета только во время Его крещения в Иордане от Иоанна (а не во время Его непорочного зачатия), то Бог спас только одного бы Иисуса (всё остальное же человечество продолжало бы вечно мучиться в аду[6]). В таинстве Евхаристии христиане возвышенными своими человеческими личностями соединяются именно с божественной Личностью (со вторым Лицом Святой Троицы = Богом-Сыном), через воспринятую Ею, спасённую, восстановленную в первозданное состояние, преображённую и обоженную (но обезличенную) человеческую природу. Это необходимо для полнейшего соединения со Христом Богом: «Мы имеем ум Христов» (1Кор. 2:16), «потому что мы члены тела Его (Церкви), от плоти Его и от костей Его» (Еф. 5:30)[7].