Джинн (дикий ребенок)

Джинн
Первая публично опубликованная фотография Джини, сделанная в 1970 году, сразу после того, как власти взяли ее под свой контроль в возрасте 13 лет.
Родившийся	1957 (63–64 года) Аркадия, Калифорния , США
Известен	Быть жертвой жестокого обращения с детьми и объектом исследования в области овладения языком

Джин (1957 г.р.) - псевдоним американского дикого ребенка, который стал жертвой жестокого обращения , пренебрежения и социальной изоляции . Ее обстоятельства занесены в анналы лингвистики и аномальной детской психологии . ^{[1] [2] [3]} Когда ей было примерно 20 месяцев, отец начал держать ее в запертой комнате. В течение этого периода он почти всегда привязывал ее к детскому унитазу или привязывал к кроватке с обездвиженными руками и ногами, запрещал кому-либо взаимодействовать с ней, почти не стимулировал ее и оставлял ее в тяжелой форме. ^{[4] [5] [6]}Из-за того, что она была изолирована, она не могла говорить сколько-нибудь значимо, и в результате она не овладела языком в детстве. Ее жестокое обращение привлекло внимание органов по защите детей Лос-Анджелеса в ноябре 1970 года, когда ей было 13 лет и 7 месяцев. ^{[1] [4] [7]}

Психологи, лингвисты и другие ученые изначально уделяли большое внимание делу Джини. Определив, что Джини еще не выучил язык, лингвисты увидели, что Джини дает возможность получить более глубокое понимание процессов, контролирующих языковые навыки, и проверить теории и гипотезы, определяющие критические периоды, в течение которых люди учатся понимать и использовать язык. На протяжении всего времени, пока ученые изучали Джини, она добилась значительных успехов в общем умственном и психологическом развитии. В течение нескольких месяцев она развила исключительные невербальные коммуникативные навыки и постепенно приобрела некоторые базовые социальные навыки., но даже к концу их тематического исследования у нее все еще было много поведенческих черт, характерных для несоциализированного человека. Она также продолжала изучать и использовать новые языковые навыки на протяжении всего периода тестирования, но в конечном итоге так и не смогла полностью выучить первый язык . ^{[8] [9] [10]}

Первоначально власти организовали госпитализацию Джини в Детскую больницу Лос-Анджелеса., где группа врачей и психологов в течение нескольких месяцев занималась ее лечением. Ее последующие условия жизни стали предметом ожесточенных споров. В июне 1971 года она покинула больницу, чтобы жить со своим учителем из больницы, но через полтора месяца власти поместили ее в семью ученого, возглавлявшего исследовательскую группу, с которым она жила почти четыре года. Вскоре после того, как Джини исполнилось 18 лет, она вернулась к своей матери, которая через несколько месяцев решила, что не может должным образом заботиться о ней. Затем власти переместили ее в первое из того, что впоследствии станет серией учреждений для взрослых с ограниченными возможностями, и люди, управляющие им, отрезали ее почти от всех, кого она знала, и подвергли экстремальному физическому и эмоциональному насилию. ^{[4] [5] [11]}В результате ее физическое и психическое здоровье резко ухудшилось, а ее недавно приобретенные языковые и поведенческие навыки очень быстро ухудшились. ^{[4] [5]}

В январе 1978 года мать Джини запретила все научные наблюдения и испытания Джини. С тех пор о ее обстоятельствах мало что известно. Ее нынешнее местонахождение неизвестно, хотя считается, что она живет на попечении штата Калифорния. ^{[4] [12] [13]} Психологи и лингвисты продолжают обсуждать ее, и ее разработки и методы исследовательской группы вызывают значительный интерес со стороны академических кругов и средств массовой информации. В частности, ученые сравнили Джина с Виктором из Аверона , французским ребенком 19 века, который также был предметом исследования задержки психологического развития и позднего овладения языком. ^{[5] [14] [15]}

Семейное прошлое [ править ]

Джин был последним, а также вторым выжившим из четырех детей, рожденных от родителей, живущих в Аркадии, штат Калифорния . Ее отец работал на заводе бортмехаником во время Второй мировой войны и продолжил работать в авиации после этого, а ее мать, которая была примерно на 20 лет моложе и из фермерской семьи из Оклахомы , приехала в южную Калифорнию подростком с друзьями семьи, бежавшими из города. Миска для пыли . ^{[16] [12] [17]}В раннем детстве мать Джини получила тяжелую травму головы в результате несчастного случая, в результате чего у нее остались неврологические нарушения, которые привели к дегенеративным проблемам со зрением на один глаз. Отец Джини в основном вырос в детских домах на Тихоокеанском северо-западе Америки. Его отец умер от удара молнии, а мать содержала бордель, редко видя его. Кроме того, его мать дала ему женское имя, которое делало его объектом постоянных насмешек. В результате он в детстве питал крайнюю неприязнь к своей матери, что, по мнению брата Джини и исследователей Джини, было основной причиной его последующих проблем с гневом. ^{[17] [18] [19]}

Когда отец Джини достиг совершеннолетия, он изменил свое имя на более типичное мужское, и его мать стала проводить с ним столько времени, сколько могла. Он стал почти исключительно зацикленным на своей матери, несмотря на непрекращающиеся споры по поводу ее попыток убедить его вести менее жесткий образ жизни, и поэтому стал рассматривать все остальные отношения в лучшем случае как второстепенные. ^{[17] [20] [21]} Хотя родители Джина поначалу казались счастливыми тем, кто их знал, вскоре после того, как они поженились, он не позволил своей жене уйти из дома и бил ее все чаще и жестче. ^{[22] [16]} Ее зрение неуклонно ухудшалось из-за длительных эффектов неврологического повреждения, возникшего в результате тяжелой катаракты.и отслоение сетчатки на одном глазу, в результате чего она все больше зависит от мужа. ^{[23] [16]}

Отец Джини не любил детей и не хотел иметь своих детей, считая их шумными, но примерно через пять лет после их брака его жена забеременела. Хотя он избивал свою жену на протяжении всей беременности и ближе к концу пытался задушить ее до смерти, она родила явно здоровую дочь. Ее отец нашел ее крики тревожными и поместил ее в гараж, где она заболела пневмонией и умерла в возрасте десяти недель. ^{[24] [12]} Их вторым ребенком, родившимся примерно через год, был мальчик с диагнозом резус-несовместимость, который умер в двухдневном возрасте либо от осложнений, связанных с резус-несовместимостью, либо от удушья собственной слизью. ^{[25] [26]}Три года спустя у них родился еще один сын, которого врачи назвали здоровым, несмотря на то, что у него также была резус-несовместимость. Его отец заставлял жену молчать, вызывая значительные задержки в физическом и языковом развитии. Когда ему исполнилось четыре года, его бабушка по материнской линии забеспокоилась о его развитии и взяла на себя его заботу в течение нескольких месяцев, и он добился хороших успехов с ней, прежде чем она в конечном итоге вернула его родителям. ^{[12] [17] [25]}

Ранняя жизнь [ править ]

Джини родилась примерно через пять лет после своего брата, примерно в то время, когда ее отец начал изолировать себя и свою семью от всех остальных людей. ^{[27] [28]} При рождении она была в 50-м процентиле по весу. На следующий день у нее появились признаки несовместимости резус-фактора, и ей потребовалось переливание крови , но не было никаких осложнений, и в остальном она была описана как здоровая. ^{[29] [27]} Медицинское назначение на три месяца показало , что она набирает вес нормально , но обнаружил , врожденный вывих бедра , который требует , чтобы она носила весьма ограничительный Frejka щепу в возрасте от 4 ⁺¹ / ₊₂ до 11 месяцев. Шина заставила Джини опоздать на прогулку, и исследователи полагали, что это заставило ее отца предположить, что она была умственно отсталой . В результате он приложил все усилия, чтобы не разговаривать с ней и не обращать на нее внимания, а также настоятельно отговаривал жену и сына делать это. ^{[9] [29]}

Информации о раннем периоде жизни Джини мало, но имеющиеся записи показывают, что в первые месяцы ее жизни она развивалась относительно нормально. Мать Джини позже вспоминала, что Джини не была приятным младенцем, мало болтала и сопротивлялась твердой пище. ^{[9] [30]} Иногда она говорила, что в какой-то неуказанный момент Джин произносила отдельные слова, хотя она не могла их вспомнить, но в других случаях говорила, что Джин никогда не произносила речи. Исследователи так и не определили, что было правдой. ^{[9] [31]}

В возрасте 11 месяцев Джини оставалась в целом здоровой и не имела замеченных психических отклонений, но ее вес упал до 11-го процентиля. Люди, которые позже изучали ее, считали, что это признак того, что она начала страдать от недоедания . ^{[30] [32]} Когда Джини было 14 месяцев, она заболела лихорадкой и пневмонитом, и родители отвели ее к педиатру, который раньше ее не видел. Педиатр сказал, что, хотя ее болезнь помешала поставить окончательный диагноз, существует вероятность того, что она была умственно отсталой и могла присутствовать ядерная дисфункция мозга , что еще больше усилило вывод ее отца о том, что она была серьезно отсталой.^{[30] [10] [33]}

Шесть месяцев спустя, когда Genie было 20 месяцев, ее бабушка по отцовской линии была убита в хит-беги дорожно - транспортного происшествия. Ее смерть повлияла на отца Джини намного выше обычного уровня горя, и, поскольку его сын гулял с ней, он возложил ответственность на своего сына, что еще больше усилило его гнев. ^{[12] [34]} Когда водитель грузовика получил только условный срок за непредумышленное убийство и вождение в нетрезвом виде , отец Джини впал в бред ярости. Ученые полагали, что эти события заставили его почувствовать, что общество подвело его, и убедили его, что он должен защитить свою семью от внешнего мира, но при этом ему не хватало самосознания.признать разрушения, вызванные его действиями. Поскольку он считал, что Джини сильно умственно отсталой, он думал, что он ей нужен, чтобы защитить ее еще больше, и поэтому решил скрыть свое существование насколько это возможно. ^{[12] [34] [35]} Он немедленно уволился с работы и перевез свою семью в дом с двумя спальнями его матери, где он потребовал оставить машину и спальню его покойной матери полностью нетронутыми как святыни для нее, и еще больше изолировал свою семью. ^{[17] [34] [36]}

Детство [ править ]

После переезда отец Джини все чаще ограничивал Джини во второй спальне в задней части дома, в то время как остальная часть семьи спала в гостиной. ^{[37] [38]} Днем, примерно на 13 часов, отец Джини привязал ее к детскому туалету самодельной шлейкой, которую заставил сшить жену. Он был спроектирован как смирительная рубашка , и пока Джини была в ней, на ней не было ничего, кроме подгузника, и она могла двигать только конечностями. ^{[17] [29] [39]} Ночью он обычно привязывал ее к спальному мешку и помещал в кроватку с металлическим экраном, удерживая ее руки и ноги в неподвижном состоянии, и исследователи полагали, что иногда он оставлял ее на кровати. детский туалет на ночь. ^{[29][40] [41]}

Исследователи пришли к выводу, что, если Джин издавала какой-либо вокал или какой-либо другой шум, ее отец бил ее большой доской, которую держал в ее комнате. ^{[10] [7]} Чтобы заставить ее замолчать, он оскалил зубы, лаял и рычал на нее, как дикая собака, и вырастил ногти, чтобы поцарапать ее. Если он подозревал, что она делает что-то, что ему не нравится, он издавал эти звуки за дверью и бил ее, если считал, что она продолжала это делать, внушая Джинну чрезвычайно сильный и стойкий страх перед кошками и собаками. Никто окончательно не понял точную причину его собачьего поведения, хотя, по крайней мере, один ученый предположил, что он, возможно, считал себя сторожевой собакой и разыгрывал эту роль. ^{[42] [43]}В результате Джин научился издавать как можно меньше звуков и в противном случае не выражал внешнее выражение. У Джини появилась склонность к мастурбации в социально неприемлемых условиях, что заставило врачей серьезно задуматься над возможностью того, что отец Джини подвергал ее сексуальному насилию или заставлял ее брата сделать это, хотя они так и не обнаружили каких-либо определенных доказательств. ^{[42] [44] [45]}

Отец Джини кормил Джини как можно меньше и отказывался давать ей твердую пищу, кормя ее только детским питанием, хлопьями, паблумом , иногда яйцом всмятку и жидкостями. Ее отец или по принуждению ее брат как можно быстрее засыпал еду ей в рот ложкой, и, если она подавлялась или не могла проглотить достаточно быстро, человек, кормивший ее, терся ею лицо о еду. ^{[12] [46] [47]} Обычно это был единственный раз, когда он позволял своей жене быть с Джини, хотя сама она не могла кормить Джин. Мать Джини утверждала, что ее муж всегда кормил Джинни три раза в день, но также сказала, что Джин иногда рисковал быть побитым, шумя, когда голоден, что привело исследователей к мысли, что он часто отказывался кормить ее. ^{[9] [46]}В начале 1972 года мать Джини сказала исследователям, что, когда это возможно, около 11:00 ночи она тайком пыталась дать Джини дополнительную еду, в результате чего у Джини выработался ненормальный режим сна, при котором она спала с 7 до 23 часов, просыпалась на ночь. через несколько минут, и упал обратно заснул за дополнительные 6 ¹ ⁄ ₂ часа. Такой режим сна продолжался несколько месяцев после того, как ее забрали у отца. ^[41]

Отец Джини имел крайне низкую толерантность к шуму , вплоть до отказа иметь в доме работающий телевизор или радио. Он почти никогда не позволял своей жене или сыну разговаривать и жестоко избивал их, если они делали это без разрешения, особенно запрещая им разговаривать с Джинном или в его окружении. Поэтому любой разговор между ними был очень тихим и находился вне пределов слышимости Джини, что не позволяло ей слышать сколько-нибудь значимый язык. ^{[4] [12] [7]} Отец Джини держал в комнате Джини очень темно, и единственными доступными раздражителями были детская кроватка, стул, занавески на каждом из окон, три предмета мебели и две пластиковые дождевики, висящие на стене . В редких случаях он позволял Джини поиграть с пластиковыми контейнерами для еды, старыми катушками ниток,Телегиды со многими вырезанными иллюстрациями и плащами. ^{[7] [22] [48]} В комнате было два почти полностью затемненных окна, одно из которых ее отец оставил приоткрытым; хотя дом находился далеко от улицы и других домов, она могла видеть сторону соседнего дома и несколько дюймов неба и иногда слышала звуки окружающей среды или соседского ребенка, играющего на пианино. ^{[7] [40] [9]}

В течение всего этого времени отец Джини почти никогда не позволял никому выходить из дома, только позволяя своему сыну ходить в школу и из школы и требуя от него подтверждения своей личности различными способами перед входом, а также, чтобы препятствовать непослушанию, он часто сидел в гостиной. с ружьем на коленях. Он не позволял никому входить в дом или приближаться к нему и держал пистолет поблизости на случай, если кто-нибудь придет. ^{[12] [38]} Никто в округе не знал о насилии, которое отец Джини подверг его семье, и не знал, что у родителей Джини когда-либо был ребенок, кроме их сына. ^{[22] Все} это время отец Джини вел подробные записи, в которых описывал жестокое обращение с семьей и его попытки скрыть это. ^{[а] [12] [22]}

Мать Джини была пассивной по натуре и все это время была почти полностью слепой. Ее муж продолжал избивать ее и угрожал убить, если она попытается связаться со своими родителями, близкими друзьями, живущими поблизости, или с полицией. ^{[9] [50] [51]} Отец Джина также заставил своего сына замолчать, дав ему инструкции о том, как держать в секрете действия отца и избивая его все чаще и жестче, а когда он стал старше, отец заставил его выполнить все больше злоупотреблений в отношении Джинна. ^{[4] [12] [52]} Он чувствовал себя совершенно бессильным сделать что-либо, чтобы остановить это, и боялся сурового возмездия за попытку вмешаться, и несколько раз пытался убежать из дома. ^{[4] [12] [17]}Отец Джини был убежден, что Джини умрет к 12 годам, и пообещал, что, если она выживет после этого возраста, он позволит своей жене искать для нее постороннюю помощь, но он отказался, когда Джини исполнилось 12 лет, а ее мать не предпринимала никаких действий еще год и половина. ^{[38] [50]}

Спасение [ править ]

В октябре 1970 года, когда Джини было примерно 13 лет и 6 месяцев, родители Джини сильно поссорились, в результате чего ее мать пригрозила уйти, если она не сможет позвонить своим родителям. Ее муж в конце концов уступил, и позже в тот же день она ушла с Джини, когда его не было дома, и отправилась к своим родителям в Монтерей-парк ; Брат Джини, которому тогда было 18, уже сбежал из дома и жил с друзьями. ^{[12] [22] [50]} Примерно через три недели, 4 ноября, мать Джини решила подать заявление на пособие по инвалидности для слепых в соседнем Темпл-Сити, Калифорния., и привела с собой Джини, но из-за ее почти слепоты мать Джини случайно вошла в общий офис социальных служб по соседству. ^{[4] [50]} Социальный работник, который поприветствовал их, сразу почувствовал, что что-то не так, когда она увидела Джини, и была шокирована, узнав ее истинный возраст, по ее внешнему виду и поведению оценив, что ей было около шести или семи лет и, возможно, она страдала аутизмом , а затем она и ее начальник допросили мать Джини и подтвердили ее возраст, они немедленно связались с полицией. Родители Джини были арестованы, и Джини стала опекой суда , и из-за ее физического состояния и почти полного несоциализированного состояния был немедленно издан судебный приказ о доставке Джини в тюрьму.Детская больница Лос-Анджелеса . ^{[50] [53] [54]}

После того, как Джини поступила в Детскую больницу, непосредственный контроль взяли на себя Дэвид Риглер, терапевт и профессор психологии Университета Южной Калифорнии, который был главным психологом в больнице, и Говард Хансен, тогдашний руководитель отдела психиатрии и один из первых экспертов по жестокому обращению с детьми. заботы Джинна. На следующий день они поручили врачу Джеймсу Кенту, еще одному раннему защитнику осведомленности о жестоком обращении с детьми, провести ее первые обследования. ^{[55] [56]} Большая часть информации, которую врачи получили о ранней жизни Джини, пришла из полицейского расследования в отношении родителей Джини. Даже после его завершения оставалось большое количество нерешенных вопросов о детстве Джини, на которые последующие исследования так и не дали ответа. ^{[57] [58]}

Новости о Джини достигли основных средств массовой информации 17 ноября, получив большое внимание как на местном, так и на национальном уровне, а опубликованная властями фотография Джини значительно подогрела общественный интерес к ней. ^{[5] [59] [60]} Хотя отец Джини отказался разговаривать с полицией или средствами массовой информации, впоследствии большие толпы людей пытались его увидеть, с чем ему, как сообщается, было чрезвычайно трудно справиться. 20 ноября, накануне запланированной явки в суд по обвинению в жестоком обращении с детьми, он совершил самоубийство с помощью огнестрельного оружия. ^{[22] [61] [59]} Полиция нашла две предсмертные записки., один предназначался для его сына, в котором частично говорилось: «Будь хорошим мальчиком, я люблю тебя», а другой был направлен на полицию. В одном примечании - источники противоречат друг другу - содержалось заявление: «Мир никогда не поймет». ^{[12] [62] [59]}

После того, как отец Джини покончил жизнь самоубийством, власти и персонал больницы сосредоточились исключительно на Джини и ее матери; годы спустя брат Джини сказал, что его мать вскоре начала отдавать всю свою любовь и внимание Джину, после чего он покинул район Лос-Анджелеса. ^{[12] [17]} По просьбе Хансена, адвокат Джон Майнер , знакомый Хансена, представлял в суде мать Джини. Она сообщила суду, что избиение ее мужа и ее почти полная слепота лишили ее возможности защитить своих детей. ^{[63] [64]} Обвинения с нее были сняты, и она получила консультацию в Детской больнице; Хансен был непосредственным руководителем ее терапевта. ^[65]

Характеристики и личность [ править ]

Джеймс Кент заявил, что его первоначальные обследования Джини выявили, безусловно, самый серьезный случай жестокого обращения с детьми, с которым он когда-либо столкнулся, и оказался крайне пессимистичным в отношении ее прогнозов . ^[56] Джини была очень бледной и сильно истощенной, ростом 4 фута 6 дюймов (1,37 м) и весом всего 59 фунтов (27 кг). У нее было два почти полных зуба во рту и вздутый живот. ^{[9] [66] [67]} Удерживающие ремни , которыми пользовался ее отец, стали причиной толстой мозоли и тяжелых черных синяков на ее ягодицах, на заживление которых ушло несколько недель. ^[68] Серия рентгеновских снимков показала, что у Джини была умеренная тазовая мышца.в обоих бедрах и малой грудной клетке, и врачи определили ее костный возраст 11-летней девочки. ^[9] Несмотря на ранние тесты, подтвердившие, что у нее нормальное зрение на оба глаза, она не могла сфокусировать их на чем-либо, находящемся на расстоянии более 10 футов (3 м), что соответствует размерам комнаты, в которой ее держал отец. ^[69]

Общая моторика Джини была чрезвычайно слабой; она не могла ни стоять прямо, ни полностью выпрямить свои конечности, и у нее было очень мало выносливости . ^{[70] [71]} Ее движения были очень неуверенными и неустойчивыми, а ее характерная «кроличья походка», когда она держала руки перед собой как лапы во время ходьбы, предполагала крайние трудности с сенсорной обработкой и неспособность интегрировать визуальные и тактильные ощущения. Информация. ^{[55] [72]} Кент была несколько удивлена, обнаружив, что ее мелкая моторика значительно улучшилась, определив, что они были примерно на уровне двухлетнего ребенка. ^[73] Она не могла жевать, и у нее было очень тяжелоедисфагия , полная неспособность глотать твердую или даже мягкую пищу и с трудом глотать жидкости. ^{[69] [68]} Во время еды она держала во рту все, что не могла проглотить, пока ее слюна не разрушила это, и если это длилось слишком долго, она выплюнула это и размяла пальцами. ^[47] У нее также было полное недержание мочи, и она не реагировала на экстремальные температуры. ^{[74] [75]}

Докторам было чрезвычайно трудно проверить или оценить умственный возраст Джини или какие-либо ее когнитивные способности, но после двух попыток они обнаружили, что Джини набрала 13-месячный балл. ^{[76] [56]} К удивлению врачей, она была сильно заинтересована в изучении новых факторов окружающей среды, хотя предметы, казалось, заинтриговали ее гораздо больше, чем люди. Она казалась особенно любопытной к незнакомым звукам, и Кент заметил, что она очень внимательно искала их источники. ^{[9] [77]} Врачи очень рано заметили ее крайний страх перед кошками и собаками, но сначала подумали, что это связано с ее неспособностью к рациональному мышлению; они узнали его истинное происхождение только годы спустя. ^{[78] [79]}

С самого начала Джини проявляла интерес ко многим сотрудникам больницы, часто приближаясь и идя с совершенно незнакомыми людьми, но Кент сказала, что она, похоже, не различает людей и не проявляет никаких признаков привязанности к кому-либо, включая ее мать и брата. ^{[80] [81] [47]}Сначала она не позволяла никому прикасаться к ней, быстро уклоняясь от любого физического контакта, и, когда она сидела на коленях матери, когда ее просили, она оставалась очень напряженной и вставала как можно быстрее; Персонал больницы написал, что ее мать, казалось, совершенно не обращала внимания на эмоции и действия Джини. Поведение Джини, как правило, было крайне антиобщественным, и окружающим было чрезвычайно трудно контролировать его. Независимо от того, где она была, у нее постоянно текла слюна и она сплевывала, и постоянно принюхивалась и высморкалась на все, что оказывалось поблизости. ^{[82] [83]} У нее не было чувства личной собственности , часто указывала на что-то или брала у кого-то что-то, что она хотела, или ситуативной осведомленности. Врачи писали, что она действовала импульсивно, независимо от обстановки, особенно отмечая, что она часто занималась открытой мастурбацией и иногда пыталась вовлечь в нее пожилых мужчин. ^{[57] [47] [84]}

С самого начала Джин проявляла небольшую реакцию на невербальную информацию, включая жесты и выражения лиц других людей, и поддерживала достаточно хороший зрительный контакт . ^{[85] [86]} Однако в ее поведении не было никаких выражений или различимого языка тела , и она могла лишь невербально преодолеть несколько очень элементарных потребностей. ^{[87] [55]} Она четко отделяла речь от других звуков, но оставалась почти полностью молчаливой и не реагировала на речь, и любые ответы, которые она давала, были связаны с сопровождающими невербальными сигналами. ^{[9] [85]} Когда Джини была расстроена, она дико нападала на себя., и при этом она оставалась совершенно невыразительной, никогда не плакала и не пела; в некоторых отчетах говорилось, что она вообще не могла плакать. Чтобы шуметь, она толкала стулья или другие подобные предметы. ^{[88] [89]} Ее вспышки поначалу случались очень часто и не имели заметного триггера - Кент писала, что она никогда не пыталась указать на источник своего гнева - и продолжались до тех пор, пока кто-то не отвлек ее внимание или она физически не устала, после чего она снова стал бы безмолвным и невыразительным. ^[90]

Позже лингвисты выяснили, что в январе 1971 года Джини показала понимание только своего имени, имен нескольких других и примерно 15–20 слов, а ее активный словарный запас в то время состоял из двух фраз: «прекрати» и "больше не надо". Они не могли определить степень ее выразительного или восприимчивого словарного запаса ни в какой момент до января 1971 года, и поэтому не знали, усвоила ли она какие-либо или все эти слова в течение предыдущих двух месяцев. ^{[9] [91] [85]} После наблюдения за Джини в течение некоторого времени они пришли к выводу, что она не была выборочно немой , и тесты не нашли физиологического или психологического объяснения ее отсутствия языка. ^{[9] [92]}Поскольку в ее существующих медицинских записях также не было четких указаний на психические расстройства, исследователи определили, что из-за ее крайней изоляции и отсутствия контакта с языком в детстве она не приобрела первый язык . ^{[9] [93]}

Предварительная оценка [ править ]

Через месяц после поступления Джини в Детскую больницу Джей Шерли, профессор психиатрии и поведенческих наук в Университете Оклахомы и специалист по крайней социальной изоляции, заинтересовался ее случаем. Шерли отметил, что болезнь Джинна была самым тяжелым случаем изоляции, о котором он когда-либо слышал или когда-либо изучал, и что он поддерживал это более 20 лет спустя. ^{[41] [55] [94]} В течение следующих полутора лет он приезжал в три трехдневных визита для проведения ежедневных наблюдений и исследования сна , надеясь определить, страдала ли Джини аутизмом, выдерживала ли она любое повреждение головного мозга, и независимо от того, родилась ли она умственно отсталой. ^{[9][41] [95]} Шерли пришла к выводу, что у нее нет аутизма, с чем согласились более поздние исследователи; он отметил, что у нее был высокий уровень эмоционального расстройства, но написал, что ее стремление к новым стимулам и отсутствие поведенческих защитных механизмов нехарактерны для аутизма. ^{[b] [9] [41]}

Шерли не обнаружил признаков повреждения головного мозга, но заметил несколько стойких аномалий во сне Джини, в том числе значительно меньшее количество быстрого сна с вариациями по продолжительности, намного превышающими средние, и необычно большое количество веретен сна (всплески ритмичных или повторяющихся нервных импульсов). Мероприятия). ^{[9] [41]} В конце концов он пришел к выводу, что Джини была умственно отсталой с рождения, в частности, сославшись на значительно повышенное количество веретен сна, так как они характерны для людей, рожденных серьезно отсталыми. ^{[5] [96] [97]}Другие ученые, следящие за этим случаем, разделились по этому поводу. Много позже, например, Сьюзен Кертисс решительно утверждала, что, хотя Джини явно испытывала серьезные эмоциональные трудности, она не могла быть умственно отсталой. Она отметила, что Джинн добивалась годичного прогресса в развитии за каждый календарный год после своего спасения, чего нельзя было бы ожидать, если бы ее состояние было врожденным, и что некоторые аспекты языка, приобретенного Джинни, были нехарактерными для умственно отсталых людей. ^{[5] [22] [98]} Вместо этого она считала, что Джинн родилась со средним интеллектом и что жестокое обращение и изоляция в детстве оставили ее функционально отсталой. ^{[5] [98]}

Пребывание в больнице [ править ]

Во время своей первой встречи с Джини Джеймс Кент сначала не заметил ее реакции, но, в конце концов, с помощью маленькой марионетки проявил небольшую невербальную и вербальную реакцию. Игра с этой и подобными марионетками быстро стала ее любимым занятием и, не считая истерик, составляла большую часть тех немногих случаев, когда она выражала какие-либо эмоции в начале своего пребывания. ^{[9] [99]} В течение нескольких дней она начала учиться самостоятельно одеваться и добровольно пользоваться туалетом, но продолжала страдать ночным и дневным недержанием мочи, которое постепенно улучшалось. ^{[41] [100]}Кент быстро сообразил, что с Джини будет работать большое количество людей, и был обеспокоен тем, что она не научится строить нормальные отношения, если кто-то не будет постоянно присутствовать в ее жизни, поэтому он решил сопровождать ее на прогулках и на любых мероприятиях. ее встречи. ^{[5] [101]}

Джин быстро начала расти и набирать вес и постепенно становилась более уверенной в своих движениях. К декабрю у нее была хорошая координация глаз и рук, и она стала намного лучше фокусировать взгляд. ^{[9] [102]} У нее быстро развилось чувство одержимости, она копила предметы, которые ей нравились по неизвестным врачам причинам, и очень расстраивалась, если кто-то касался или перемещал что-либо, что она собирала. ^{[5] [103]}Она брала всевозможные предметы, но особенно искала красочные пластиковые предметы, которые, по предположению врачей, были связаны с тем, что это были предметы, к которым у нее был доступ в детстве, и ее, похоже, не заботило, были ли они игрушками или обычными контейнерами, но ее особенно искали. пляжные ведра. В течение первых нескольких месяцев пребывания в больнице предоставление ей одного из этих предметов могло вывести ее из истерики. ^{[104] [105]}

Через несколько недель Джини стала намного более отзывчивой к другим людям и вскоре после этого начала обращать внимание на людей, говорящих, но сначала она оставалась в основном невыразительной, и было неясно, реагировала она больше на вербальные или невербальные стимулы. ^{[9] [106] [107]} Вскоре после этого она проявила четкую реакцию на невербальные сигналы, и ее невербальные коммуникативные навыки быстро стали исключительными. ^{[5] [92] [108]} Спустя месяц Джини начала общаться со знакомыми взрослыми, сначала с Кентом, а вскоре после этого и с другим персоналом больницы. ^{[109] [110]}Она была явно счастлива, когда кто-то из ее знакомых навещал и иногда очень усердно работал, чтобы уговорить человека остаться, выражая разочарование, если она терпела неудачу; по непонятной причине ее приветствия были гораздо более энергичными, чем ее относительно легкое несчастье, когда люди уходили. ^[111] После того, как государство сняло обвинения с матери Джини, она стала навещать Джини два раза в неделю, и в течение нескольких месяцев они постепенно улучшали взаимодействие друг с другом. ^[112]

Примерно в то же время было замечено, что Джини доставляла удовольствие намеренно ронять или уничтожать маленькие предметы, и ей нравилось наблюдать, как кто-то другой делает то же самое с тем, с чем она играла. ^[113] Кент писал, что она выполняла одну и ту же серию действий несколько раз, и это, казалось, ослабило ее внутреннее напряжение, и поэтому думал, что она сделала это, чтобы получить контроль над травмирующими детскими переживаниями. ^[114]Она также проявила глубокое увлечение классической фортепианной музыкой, которая играла перед ней, что, по мнению исследователей, было связано с тем, что она могла слышать фортепианную музыку в детстве. Они отметили, что у нее не было такой же реакции на записи, и если кто-то играл что-либо, кроме классической музыки, она меняла ноты на книгу, в которой, как она знала, есть произведения, которые ей нравятся. ^{[115] [109]}

К декабрю 1970 года Кент и другие сотрудники больницы, работавшие с Джини, увидели в ней потенциальный объект исследования . В том же месяце Дэвид Риглер получил небольшой грант от Национального института психического здоровья (NIMH) на проведение предварительных исследований на ней и начал организовывать исследовательскую группу для подачи более крупного запроса. ^[116] В январе 1971 года врачи провели оценку развития Gesell и обнаружили, что Джини находится на уровне развития от 1 до 3 лет, отметив, что она уже демонстрировала существенные различия в развитии. ^[9] В следующем месяце психологи Жанна Блок и ее муж Джек Блок.оценивала Джини, и ее баллы варьировались от уровня ниже 2–3 лет до, по некоторым компонентам, нормального уровня от 12 до 13 лет. Примерно в то же время врачи отметили, что она очень интересовалась разговорами людей и пыталась имитировать некоторые звуки речи. ^{[92] [117] [118]}

К апрелю и маю 1971 года результаты Джини в тестах по Международной шкале успеваемости Лейтера резко выросли: ее общий умственный возраст был на уровне типичного ребенка 4-9 месяцев, но по отдельным компонентам она все еще показывала очень высокие показатели. уровень разброса. ^{[92] [119] [120]} Ее прогресс в изучении языка ускорился, и врачи заметили, что слова, которые она использовала, указывают на довольно продвинутую ментальную категоризацию объектов и ситуаций и сосредоточены на объективных свойствах до степени, обычно не свойственной детям. ^{[92] [121] [118]} Примерно в то время, когда небольшое землетрясениепоразив Лос-Анджелес, она, испугавшись, побежала на кухню и быстро рассказала некоторым больничным поварам, с которыми она подружилась, отметив, что в первый раз она искала утешения у другого человека и впервые высказалась с такой готовностью словесно. Однако ей все еще было трудно находиться в большом скоплении людей; на вечеринке по случаю дня рождения она так обеспокоилась присутствующими гостями, что ей пришлось выйти с Риглером на улицу, чтобы успокоиться. ^{[109] [122]}

Во время более позднего пребывания Джини в больнице, она также начала участвовать в физических играх со взрослыми и, в конце концов, начала получать удовольствие от объятий и объятий. ^[123] Она продолжала проявлять разочарование и истерики, но в ответ на ситуации, которые вызвали бы аналогичные реакции у большинства маленьких детей, и она могла долго дуться, несмотря на то, что получила объект, который ей нравился. ^[124] В апреле 1971 года, к великому удивлению врачей, она начала нападать на другую девушку, потому что чувствовала, что ей принадлежит больничная одежда, в которой была другая девушка. Это была ее первая демонстрация чувства владения предметами, которые она считала своими, но в остальном была беспристрастна, и первый раз, когда она направила свой гнев наружу, но она не полностью перестала причинять себе вред, когда злилась.^{[125] [126]}

Мозговое тестирование [ править ]

Начиная с января 1971 года, ученые провели серию нейролингвистических тестов над Джини, чтобы определить и контролировать ход и степень ее умственного развития, что сделало ее первым лишенным языка ребенком, подвергшимся детальному изучению ее мозга. ^{[9] [92] [127]} Весь мозг Джини был физически неповрежденным, и исследования сна Шерли показали, что режим сна типичен для человека с доминантным левым полушарием , что привело ученых к мысли, что она, скорее всего, была правшой . В последующие годы многочисленные тесты ее руки подтвердили этот вывод, как и наблюдения за ней в повседневных ситуациях. ^{[41] [128] [127]}Основываясь на своих ранних тестах, врачи подозревали, что в мозге Джини чрезвычайно доминирует правое полушарие . ^{[92] [128] [127]}

В начале марта того же года нейробиологи Урсула Беллуги и Эдвард Клима приехали из Института биологических исследований Солка, чтобы провести собственную серию исследований мозга Джини. Тесты аудиометрии подтвердили, что у нее нормальный слух на оба уха, но в серии дихотических тестов на слух Беллуджи и Клима обнаружили, что она со 100% точностью распознавала языковые звуки в левом ухе, при этом правильно отвечая только на случайном уровне в правом ухе. Такой экстремальный уровень асимметрии в этих тестах ранее был зарегистрирован только у пациентов с расщепленным мозгом или у пациентов , перенесших гемисферэктомию во взрослом возрасте. ^[128][127] Когда ей давали монофонические тесты на языковые и неязыковые звуки, она отвечала со 100% точностью для обоих ушей, что было нормальным. В тестах на дихотическое слушание, не относящиеся к языку, она показала небольшое предпочтение распознавать неязыковые звуки в левом ухе, что было типично для правшей и помогло исключить возможность того, что ее мозг полностью изменился при доминировании языка. ^{[9] [128] [129]}

Основываясь на этих результатах, Беллуджи и Клима полагали, что Джини развивалась как типичная правша до того момента, когда ее отец начал изолировать ее. Они объяснили дисбаланс между полушариями Джина тем фактом, что сенсорный ввод Джини в детстве был почти исключительно визуальным и тактильным, стимулирующими функциями, которые преимущественно контролируются в правом полушарии правши, и хотя этот ввод был крайне минимальным, он было достаточно, чтобы вызвать их латерализацию в правое полушарие. ^{[9] [10]}Поэтому они полагали, что, поскольку в детстве у Джини не было лингвистических навыков, она не подвергалась какой-либо специализации, поэтому ее языковые функции никогда не были латерализованы для нее. Поскольку Джини точно распознавала звуки речи своим правым полушарием, они подумали, что ее языковые функции были латерализованы именно там. ^{[9] [130]}

Интерес как пример и грантовое финансирование [ править ]

Во время поступления Джини в Детскую больницу как в непрофессиональных, так и в академических кругах шла широкая дискуссия о гипотезах Ноама Хомского , который первым предположил, что язык является врожденным для человека и отличает людей от всех других животных, и Эрика Леннеберга , который в 1967 выдвинул гипотезу о том, что у людей наступает критический период для овладения языком, и определил его конец как начало полового созревания . ^{[5] [131]} Несмотря на интерес к этим гипотезам, до открытия Джини не было возможности проверить их. Хотя древние и средневековые тексты содержат несколько ссылок на эксперименты по лишению языка.современные исследователи назвали такие идеи «Запретным экспериментом», невозможным по этическим причинам. ^{[92] [132] [133]} По совпадению, фильм Франсуа Трюффо «Дикое дитя» , в котором рассказывается о жизни Виктора Аверона в годы сразу после его открытия, а также об усилиях Жана Марка Гаспара Итара научить его языку и интегрировать в общество, также премьера которого состоялась в США всего через неделю после спасения Джини. Фильм имел большой успех и еще больше повысил общественный интерес к случаям, когда дети подвергались жестокому обращению или изоляции. ^{[5] [134] [133]}

Побуждаемый этим совпадением времени, Дэвид Риглер возглавил группу ученых, которые искали и получили трехлетний грант от NIMH для изучения Джинни в мае 1971 года. По предложению Джин Батлер, учителя специального образования Джини в больнице, они провели скрининг. «Дикий ребенок» во время их первой встречи, и позже ученые сказали, что фильм оказал немедленное и глубокое влияние. ^{[5] [135] [136]} Огромное количество предложений о том, как работать с Genie, сделало для исследователей чрезвычайно трудным придать этому предложению последовательное направление. К удивлению нескольких ученых, участвовавших в грантовых встречах, Риглер решил, что основной целью исследования будет проверка гипотез Хомского и Леннеберга, и выбрал профессора лингвистики Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе.Виктория Фромкина руководит лингвистической оценкой. ^{[c] [5] [137] [138]} Исследовательская группа также планировала продолжить периодические оценки психологического развития Джини в различных аспектах ее жизни. С момента ее поступления в Детскую больницу исследователи пытались скрыть ее личность, и примерно в это же время они взяли для нее псевдоним Джинн, ссылаясь на сходство между джинном, вышедшим из лампы без детства, и внезапным появлением Джини. появление в обществе прошедшего детства. ^{[5] [139] [55]}

Ранние исследования [ править ]

Вскоре после того, как NIMH принял предложение о гранте, в конце мая 1971 года Сьюзан Кертисс начала свою работу над случаем Джини в качестве аспиранта лингвистики под руководством Виктории Фромкин, и на протяжении оставшейся части пребывания Джини в детской больнице Кертисс встречалась с Джини почти каждый день. ^{[140] [141] [142]} Кертисс быстро распознал мощные невербальные коммуникативные способности Джини, написав, что совершенно незнакомые люди часто покупали что-то для нее, потому что чувствовали, что она этого хотела, и что эти подарки всегда были предметами, которые ей больше всего нравились. ^{[5] [108]}Кертисс пришла к выводу, что Джини выучила много языка, но еще не достигла полезного тестируемого уровня, поэтому она решила посвятить следующие несколько месяцев тому, чтобы познакомиться с Джини и обрести ее дружбу. В течение следующего месяца она и Джини очень быстро подружились. ^{[143] [144]}

Примерно в то же время, когда Кертисс начала свою работу, врачи переоценили Джини по шкале Лейтера и измерили ее по шкале интеллекта Стэнфорд-Бине , по которой ее предполагаемый умственный возраст находился в диапазоне от 5 до 8 лет с очень высокой степенью умственного развития. разброс. ^[9] Врачи полагали, что Джини научилась использовать свое гештальт-восприятие для определения количества объектов в группе, и к началу исследования конкретного случая она могла точно определить правильное количество до 7 объектов с помощью субитизации . ^[145] Детский психолог Дэвид Элкинд , который участвовал в совещаниях по грантам, оценил Джини в мае 1971 года и сообщил, что она находится на конкретной операционной стадии.развития, отметив, что она понимала постоянство объекта и могла заниматься отложенным подражанием . ^{[146] [147]} Физическое здоровье Джини также продолжало улучшаться, и к этому времени ее выносливость резко возросла. ^[148] Ее социальное поведение все еще было в высшей степени ненормальным, и врачи были особенно обеспокоены тем, что она почти никогда не общалась с людьми ее возраста, но оценки того времени выражали некоторый оптимизм в отношении ее прогноза. ^{[149] [92]}

Первый приемный дом [ править ]

В июне 1971 года Джин Батлер получила разрешение брать Джини в однодневные поездки к ней домой в Country Club Park в Лос-Анджелесе . Ближе к концу того же месяца, после одной из этих поездок, Батлер сообщила больнице, что она (Батлер) могла заразиться краснухой , которой могла бы подвергнуться Джини. Медперсонал неохотно дают приемную опеку Батлер и был очень скептически относится к ее истории, сильно подозревая , что она придумана как часть ставки , чтобы взять на себя в качестве опекуна Genie и основного воспитателя, но решил , что размещение Genie в изоляторе на больница потенциально могла нанести серьезный ущерб ее социальному и психологическому развитию, поэтому они согласились временно поместить ее в карантин в доме Батлера. ^{[5] [150] [151]}Батлер, который был бездетным, неженатым и в то время жил один, впоследствии подал прошение о приемной опеке над Джини, и, несмотря на возражения больницы, власти продлили пребывание Джини, пока они рассматривали этот вопрос. ^{[74] [152] [150]}

Наблюдения Батлера [ править ]

Вскоре после переезда к Батлеру у Джини начались первые признаки достижения половой зрелости , что означало резкое улучшение ее общего физического здоровья и окончательно положило конец критическому периоду, предложенному Леннебергом для овладения языком. ^{[92] [153]} Батлер продолжал наблюдать и документировать накопление Джини, в частности, отмечая, что Джини собирала и хранила десятки емкостей с жидкостью в своей комнате. ^[5] Несмотря на то, что она не могла понять причину сильного страха Джини перед кошками и собаками, Батлер и мужчина, с которым она встречалась - бывший профессор Университета Южной Калифорнии и психолог - попытались помочь ей преодолеть этот страх. просмотр эпизодов телесериалаЛесси с ней и дарит ей игрушечную собачку на батарейках. Батлер писал, что Джини со временем сможет терпеть загороженных собак, но с кошками прогресса не было. ^{[5] [154]}

В своем дневнике Батлер написала, что она заставила Джини перестать атаковать себя, когда злится, и научила Джин вместо этого выражать свой гнев словами или ударяя предметы. Батлер также утверждал, что вскоре после переезда к ней Джини стала заметно более разговорчивой и значительно продвинулась в изучении языка. ^[155] В письме к Джею Шерли в начале августа она написала, что мужчина, с которым она встречалась, также заметил и прокомментировал улучшение ее речи. Недержание мочи у Джини постепенно улучшалось, пока к концу ее пребывания в больнице она почти полностью перестала жить. ^[156]

Спор о хранении [ править ]

Мать Джини продолжала навещать Джини, и примерно в то время, когда Джини переехала к Батлеру, мать Джини перенесла операцию по коррекции катаракты, которая восстановила большую часть ее зрения. Во время пребывания Джини Батлер попросила мужчину, с которым она встречалась, переехать к ней, полагая, что власти отнесутся к ее заявлению о приемной семье более благосклонно, если она предложит дом с двумя родителями. ^[157] Тем не менее, Батлер начала усиленно сопротивляться визитам исследователей, которых она чувствовала переутомленной Джини, и начала пренебрежительно называть их «командой Джиннов», прозвище, которое прижилось. ^{[5] [150] [158]}Дворецки, похоже, особенно не любил Джеймса Кента и Сьюзен Кертисс, не позволяя обоим навещать их во время последней части пребывания Джини, а также имел несколько разногласий с Риглер, хотя позже он сказал, что их споры никогда не были такими личными или такими горячими, как она их изображала. ^{[150] [159]}

Исследователи полагали, что у Батлер были добрые намерения в отношении Джини, но раскритиковали нежелание Батлер работать с ними и подумали, что она негативно повлияла на заботу о Джини и на тематическое исследование. Они решительно оспаривали утверждения Батлер о том, что слишком сильно давили на Джини, утверждая, что ей нравились тесты и она могла делать перерывы по своему желанию, и и Кертисс, и Кент категорически отвергли обвинения Батлера в их адрес. ^{[160] [161]} Исследовательская группа сочла Батлер обеспокоенной лично, отметив ее давнюю и широко известную репутацию воинственного человека среди коллег и начальства. ^[162]Некоторые ученые, в том числе Кертисс и Ховард Хансен, вспоминали, как Батлер открыто заявлял, что она надеется, что Джини сделает ее знаменитой, и Кертисс особенно запомнил, как Батлер неоднократно заявлял о своем намерении стать «следующей Энн Салливан ». ^{[5] [163]}

В середине августа власти Калифорнии сообщили Батлер, что отклонили ее заявление о приеме на воспитание. ^{[5] [164]} Неизвестно, в какой степени Детская больница повлияла на это решение. Риглер несколько раз утверждал, что, несмотря на возражения ученых, ни больница, ни ее персонал не вмешивались, и сказал, что решение властей его удивило. ^{[160] [165]} В документальном фильме Новы о Джини, однако, говорится, что отказ Батлера был частично вызван рекомендацией больницы; есть свидетельства того, что многие руководители больниц, в том числе Хансен, считали, что способность Батлера заботиться о Джини была недостаточной, а политика больницы запрещала ее сотрудникам становиться приемными родителями ее пациентов. ^[5][166] Сама Батлер считала, что больница воспротивилась ее заявлению, чтобы Джини могла быть перемещена в более подходящее место для исследований, и написала, что Джини, когда ей сообщили о решении, была очень расстроена и сказала: «Нет, нет, нет». ^[166]

Второй приемный дом [ править ]

В начале августа Хансен предложил Риглеру взять на себя опеку над Джини, если власти отклонят ходатайство Батлера, и Риглер сначала отказался от этой идеи, но решил обсудить ее со своей женой Мэрилин; Мэрилин получила диплом социального работника и только что получила ученую степень в области человеческого развития , ранее работала в детских садах и программах Head Start . У Риглеров было трое собственных детей-подростков, что, как позже сказал Джей Шерли, заставило их считать себя более подходящими опекунами для Джини, чем Батлер. ^{[160] [167]}В конце концов они решили, что если никто другой не согласится, они будут готовы временно заботиться о Джини, пока не появится другой подходящий приемный дом. Риглер признал, что предложенная договоренность явно поставит его в двойные отношения с ней, но Детская больница и власти решили, что при отсутствии других подходящих вариантов они согласятся сделать Джинна Риглера временными приемными родителями. ^{[5] [160] [168]}

В тот же день, когда Джини вернулась в больницу, Риглеры перевезли Джини в их дом в Лос-Фелисе . Дэвид Риглер сказал, что они с Мэрилин изначально планировали, что договоренность продлится максимум три месяца, но в конечном итоге Джин оставалась с ними почти четыре года. ^{[5] [168] [169]} Когда Джини переехала к Риглерам, Мэрилин стала ее учителем, Дэвид Риглер решил взять на себя роль главного терапевта Джини у Джеймса Кента, и исследовательская группа немедленно возобновила наблюдения и оценки. ^{[5] [74] [170] [171]}Риглеры оставались основными опекунами Джинна все это время, но с согласия матери Джини и ее психологов власти назначили Джона Майнера юридическим опекуном Джина без компенсации в 1972 году ^[172].

Отношения с матерью [ править ]

Пока Джини жила с Риглерами, ее мать обычно встречалась с ней раз в неделю в парке или ресторане, и их отношения продолжали укрепляться. ^{[160] [173]} Хотя Риглеры никогда не выражали антипатии к матери Джини, их попытки быть вежливыми по отношению к ней непреднамеренно превратились в снисходительность, и спустя годы Мэрилин сказала, что ей было неудобно выступать в роли матери Джин в ее доме в присутствии настоящей матери Джини. . За исключением Джея Шерли, который позже сказал, что, по его мнению, другие ученые не относились к ней как к равной, мать Джини не ладила с другими исследователями, некоторым из которых она не нравилась из-за ее апатии в детстве Джини. ^[174]Ученые предположили , мать Genie дала им в основном холодный прием , потому что они напоминали ей о ее ранее бездействии от имени своих детей, и Дэвид Rigler также считает , что она была в отрицании о состоянии Genie и руке у нее была в порождении его. ^[175] Кертисс писал, что мать Джини часто делала противоречивые заявления о своей супружеской жизни и детстве Джини, по-видимому, говоря то, что, по ее мнению, люди хотели услышать, что, по мнению исследовательской группы, было вызвано страхом осуждения или остракизма за то, что говорила правду. ^[176]

Джин Батлер, которая вышла замуж вскоре после того, как власти удалили Джини из ее дома и начала использовать ее фамилию, Рух, поддерживала связь с матерью Джини. Хотя мать Джини позже вспоминала, что большинство их разговоров в то время носили неглубокий характер, они продолжали очень хорошо ладить. ^[177] На протяжении всего пребывания джина с Riglers, Рух настойчиво обвиненные исследователи проводят вредные тесты, сознательно заставляя ее мать из ее жизни, и злоупотребляя доступные деньги гранта, все из которых исследовательская группа последовательно и решительно отрицал. ^[178] Мать Джини стала все больше прислушиваться к Руху и в конце концов пришла к выводу, что исследовательская группа оттесняет ее. ^{[160] [179]}

Тестирование и наблюдения исследовательской группы [ править ]

Поведение [ править ]

Без какой-либо очевидной причины недержание мочи у Джини немедленно возобновилось и было особенно серьезным в первые несколько недель после того, как она переехала, но сохранялась на более низком уровне в течение нескольких месяцев. ^{[180] [181]}В отличие от писаний Батлера, Риглеры наблюдали, как Джини все еще проявляет свой гнев на самой себе, и отметили, что определенные ситуации, в частности, такие как проливание контейнеров с жидкостью, вызвали у нее истерику, которую врачи приписали тому, что она была избита за эти действия как ребенок. Они также писали, что Джинн очень боялась их собаки и, впервые увидев ее, сразу же убежала и спряталась. Исследовательская группа записала, что ее речь была гораздо более прерывистой и нерешительной, чем описал Рух, написав, что Джини очень редко говорила и что в течение первых трех месяцев своего пребывания в ней почти всегда использовались односложные высказывания. ^{[180] [181]}Если она не увидела чего-то, что пугало ее, и ее речь, и поведение проявляли большую задержку, часто задержку на несколько минут без ясной причины, и она все еще не реагировала на температуру. Ей по-прежнему было очень трудно контролировать свои импульсы, часто она проявляла крайне антиобщественное и деструктивное поведение. ^{[5] [182] [181]}

Вскоре после того, как Джини переехала в дом, Мэрилин научила ее направлять свои разочарования вовне, обычно «впадая в припадок». ^{[5] [183]} Поскольку Джин хотела похвалить ее внешность, Мэрилин начала красить ногти Джини и сказала ей, что она плохо выглядела, когда почесывалась, а когда возникали ситуации, которые особенно расстраивали Джин, Мэрилин пыталась устно снизить ее эскалацию. . ^{[184] [183]} Джинн постепенно приобрела больший контроль над своими реакциями, и с помощью подсказок могла устно выражать разочарование, хотя она никогда полностью не прекращала истерики или самоповреждения, а иногда могла указывать на уровень своего гнева; в зависимости от того, была ли она очень рассержена или просто расстроена, она либо энергично трясла пальцем, либо слабо махала рукой. ^{[5][185] [186]}

Хотя ученые еще не знали, почему Джинн боится кошек и собак, Риглеры использовали своего щенка, чтобы акклиматизировать его, и примерно через две недели она полностью преодолела свой страх перед своей собакой, но продолжала очень бояться незнакомых кошек. и собаки. Мэрилин работала с Джини, чтобы помочь преодолеть ее постоянные трудности с жеванием и глотанием, что заняло около четырех месяцев, хотя они отметили, что Джини не любила прилагать усилия к жеванию и поэтому по-прежнему предпочитала более мягкую пищу, когда это было возможно. Она также пыталась помочь Джини лучше адаптироваться к ощущениям своего тела, и в конце 1973 года Кертисс записал первый случай, когда Джини проявляла чувствительность к температуре. ^{[5] [187] [188]}Хотя Джини намеренно делала все возможное, по оценке Кертисса и Риглеров, на протяжении всего ее пребывания ее физическое здоровье существенно улучшалось. ^{[22] [189] [190]}

Сначала Джини обычно никого не слушала, если только кто-то напрямую не обращался к ней или если Кертисс играла классическую музыку на пианино, и если кто-то заговорил с ней, она почти никогда не узнавала другого человека и обычно уходила через некоторое время. ^{[182] [181]} Стремясь заставить Джини слушать других, Кертисс начал читать ей детские сказки, и сначала она, похоже, не увлекалась, но однажды в середине октября 1971 года Кертисс увидел, что Джин явно слушает и отвечая ей. После этого она обращала внимание на людей, даже когда они не говорили напрямую с ней или о ней. Она стала несколько более общительной в общении с людьми и стала более отзывчивой, хотя по-прежнему часто не показывала явных признаков того, что она кого-то слышала. ^{[92][191] [192]} Ее реакция на большинство раздражителей стала более быстрой, но даже к концу пребывания у нее иногда требовалось несколько минут, прежде чем она кому-то ответила. ^{[193] [194]}

После нескольких месяцев жизни с Риглерами поведение и социальные навыки Джини улучшились до такой степени, что она начала ходить сначала в детский сад, а затем в государственную школу для умственно отсталых детей ее возраста. ^{[9] [195]} Риглеры также научили ее некоторым базовым навыкам самопомощи, включая такие простые дела, как глажка, использование швейной машины и приготовление простых блюд для себя. ^{[196] [197] [195]} Она добилась значительного прогресса в контроле над собой как дома, так и на публике, и хотя было чрезвычайно трудно предотвратить ее социально неприемлемую мастурбацию, к концу своего пребывания она почти полностью прекратила ее. ^[57] В феврале 1973 года Кертисс впервые записал Джинни.делилась с ней чем-то, и, пока она продолжала получать информацию от других людей, ее реакция, когда другие люди видели, как она это делает, ясно указывала на то, что она знала, что не должна. ^{[198] [199]}

Пока Джини жила с Риглерами, все, кто работал с ней, сообщали, что ее настроение значительно улучшилось, и она явно была довольна своей жизнью. ^{[5] [160] [200]} Еще в июне 1975 года Дэвид Риглер писал, что Джини продолжала добиваться значительных успехов во всех областях, которые исследовали ученые, а современные отчеты Кертисса выражали некоторый оптимизм в отношении социального развития Джини. ^{[142] [185] [201]} Тем не менее, даже к середине 1975 года большинство социальных взаимодействий с ней оставалось ненормальным по качеству. Ученые писали, что, хотя ее общее поведение и взаимодействие с другими людьми значительно улучшились, многие аспекты ее поведения остались характерными для несоциализированного человека. ^[202][203]

Язык [ править ]

Кертисс начала тщательное активное тестирование языка Джини в октябре 1971 года, когда она и Фромкин решили, что ее лингвистических способностей достаточно для получения приемлемых результатов. Лингвисты разработали свои тесты для измерения словарного запаса Джини и ее усвоения различных аспектов грамматики , включая синтаксис , фонологию и морфологию . Они также продолжали наблюдать за ней в повседневных разговорах, чтобы понять, какие прагматические соображенияязыка, который она приобрела. Исследовательская группа считала, что овладение ею языка является существенной частью их более крупной цели - помочь ей интегрироваться в общество, поэтому, хотя они и хотели понаблюдать, какой словарный запас и грамматику Джинн может выучить самостоятельно, из чувства долга они иногда вмешался, чтобы помочь ей. ^{[9] [92] [204]}

На протяжении всего тестирования лингвистов объем словарного запаса Джини и скорость, с которой она его расширяла, продолжали превосходить все ожидания. К середине 1975 года она могла точно назвать большинство объектов, с которыми сталкивалась, и явно знала больше слов, чем обычно употребляла. ^{[10] [205] [204]} В отличие от этого, у Джинн было гораздо больше трудностей с изучением и использованием базовой грамматики. Она четко усвоила определенные принципы грамматики, и ее восприимчивое понимание неизменно значительно опережало ее продуктивность, но скорость ее усвоения грамматики была намного медленнее, чем обычно, и приводила к необычно большому расхождению между ее словарным запасом и грамматикой. ^{[92] [206] [207]}В повседневных беседах Джинн обычно говорила только короткими фразами и непоследовательно использовала ту грамматику, которую знала, хотя ее использование грамматики оставалось значительно лучше в подражании, а ее разговорные навыки заметно улучшились во время ее пребывания, но оставались очень низкими, что неудивительно для ученых. было доказательством того, что способность вести разговор - это отдельный навык от знания языка. ^{[92] [208]}

Во многих случаях ученые использовали языковое развитие Джини, чтобы помочь им оценить ее общее психологическое состояние. Например, Джин постоянно путала местоимения « ты» и « я» , часто говоря: «Мама любит тебя», указывая на себя, что Кертисс приписывал проявлению неспособности Джини отличить, кем она была от кого-то другого. ^{[92] [209] [210]} Ученые особенно отметили, что она часто понимала концептуальную информацию, даже если ей не хватало грамматики, чтобы выразить это, что, как они написали, продемонстрировало, что у нее были более высокие когнитивные способности, чем у большинства детей на совпадающих фазах усвоения языка. ^[211]В некоторых случаях изучение нового аспекта языка играло прямую роль в дальнейшем ее развитии. В то время, когда Джини научилась произносить ритуальную фразу «Можно мне [пример]», она также училась пользоваться деньгами, и Кертисс писал, что эта фраза дала Джини возможность просить об оплате и подпитывала ее желание зарабатывать деньги. заставляя ее принимать более активную роль в выполнении действий, которые могут привести к вознаграждению. ^{[196] [212]}

В начале тестирования голос Джини был все еще очень высоким и мягким, что, по мнению лингвистов, объясняет ее ненормально выразительный язык, и ученые очень много работали над его улучшением. ^{[213] [214]} Ее голос постепенно становился умеренно тише и громче, хотя он оставался необычно высоким и мягким, и она стала лучше произносить слова. Несмотря на это, она постоянно удаляла или заменяла звуки, что делало ее чрезвычайно трудной для понимания. Ученые полагали, что Джини часто не знала о своем произношении, но в других случаях она производила гаплологии.которые были явно преднамеренными и могли бы говорить более четко, только если бы об этом твердо и прямо попросили; Кертисс приписал последнее тем, что Джин пыталась сказать как можно меньше и при этом быть понятой. ^{[215] [92]} В конце концов Кертисс и Мэрилин убедили Джини прекратить попытки ее самых экстремальных гаплологий, но она продолжала удалять звуки, когда это было возможно, в результате чего лингвисты после этого случая стали называть Джинни «Великим Аббревиатором». ^{[216] [217] [214]}

В статьях, относящихся к этому тематическому исследованию, указывалось, что Джини изучала новый словарный запас и грамматику на протяжении всего своего пребывания у Риглеров, и в разной степени оптимистично оценивала свой потенциал. ^{[9] [92]} Тем не менее, даже к середине 1975 года все еще оставалось много частей языка, которые она не усвоила. Более того, хотя она могла понимать и произносить более длинные речи, она все же в основном говорила короткими фразами, такими как «Болл принадлежит больнице». ^{[142] [218] [185]}Несмотря на явный рост разговорной компетенции Джини, ученые писали, что она остается очень низкой по сравнению с нормальными людьми. Кертисс и Фромкин в конечном итоге пришли к выводу, что, поскольку Джини не выучила первый язык до того, как закончился критический период, она не могла полностью выучить язык. ^{[219] [218]}

Вспоминая прошлые события [ править ]

Где-то в период с начала до середины 1972 года Риглеры услышали, как Джин говорил: «Отец ударил большой палкой. Отец зол». про себя, демонстрируя, что она могла говорить о своей жизни до того, как начала изучать язык. ^{[206] [220] [221]} В течение оставшейся части своего пребывания с Риглерами она постоянно повторяла себе: «Отец ударил», и до того, как Риглеры начали работать с Джини, чтобы понять концепцию смерти, она часто спрашивала их, где ее отец боялся, что он придет за ней. ^{[5] [221]} Хотя она не рассказывала другим о своем детстве, она часто давала исследователям ценную новую информацию, когда она это делала, и ученые пытались заставить Джини рассказать им как можно больше. ^{[92] [206][222]} По мере того, как она выучила язык, она постепенно стала более подробно рассказывать о своем отце и его обращении с ней. ^{[5] [212]}

Отец ударил по руке. Большой лес. Джин плачет ... Не плевать. Отец. Ударить по лицу - плюнуть. Отец ударил большой палкой. Отец зол. Отец ударил Джина большой палкой. Отец взял кусок дерева, попал. Плакать. Отец заставляет меня плакать. Отец мертв. ^[220]

Невербальное общение [ править ]

В отличие от ее лингвистических способностей, невербальное общение Джини продолжало отличаться. Она изобрела свою собственную систему жестов и пантомировала определенные слова, когда говорила их, а также разыграла события, которые она не могла выразить на языке. ^{[92] [223] [224]} Изначально она рисовала картинки, только если кто-то ее об этом просил, но во время своего пребывания с Риглерами она начала использовать рисунки для общения, если не могла объяснить что-то словами. ^{[206] [225] [226]} В дополнение к своим собственным рисункам она часто использовала фотографии из журналов, чтобы относиться к повседневным переживаниям, и по причинам, которые ученые никогда не определяли, особенно делали это после встречи с пугающими ее вещами. ^[227]Где-то в середине 1972 года Мэрилин заметила, что фотография волка в журнале привела Джини в ужас, после чего Риглеры спросили мать Джини, знает ли она возможную причину такой реакции; Затем она сообщила им, что ее муж поступил как собака, чтобы запугать Джин, что впервые сделало основную причину ее страха очевидной для ученых. ^{[74] [228]}

На протяжении всего пребывания Джини ученые видели, как часто и эффективно она использовала свои невербальные навыки, и никогда не определили, что она делала, чтобы вызвать такую ​​сильную реакцию у других людей. ^[229] Дэвид Риглер живо вспомнил случай, когда они с Джини прошли мимо отца и мальчика, несущих игрушечную пожарную машину, не разговаривая друг с другом, и сказал, что мальчик внезапно повернулся и отдал пожарную машину Джини. Кертисс также вспомнил, как однажды, когда они с Джини шли и остановились на оживленном перекрестке, она неожиданно услышала, как опустошается кошелек; она повернулась и увидела женщину, которая остановилась на перекрестке и вышла из машины, чтобы дать Джини пластиковый кошелек, хотя Джин ничего не сказала. ^{[5] [229]}Чтобы в полной мере использовать ее невербальные коммуникативные способности, в 1974 году Риглеры организовали для нее изучение языка жестов . ^{[5] [230] [231]}

Продолжение мозговых экзаменов [ править ]

Языковые тесты [ править ]

Начиная с осени 1971 года под руководством Кертисса, Виктории Фромкин и Стивена Крашена - который тогда был одним из аспирантов Фромкина - лингвисты продолжали проводить регулярные дихотические тесты на слушание для Джини до 1973 года. Их результаты неизменно подтверждали первоначальные выводы. Урсулы Беллуги и Эдварда Климы. ^{[128] [206] [232]} Таким образом, исследователи пришли к выводу, что Джини овладевает языком в правом полушарии своего мозга, и окончательно исключили возможность того, что латерализация языка Джини была только обращена вспять. ^{[92] [128] [233]}Из-за отсутствия физиологических проблем с левым полушарием Джини, они полагали, что аномальная неврологическая активность в ее левом полушарии, которая, как они предполагали, исходила из атрофированного языкового центра, блокировала весь речевой прием в ее правом ухе, но не препятствовала неязыковым звукам. ^{[10] [234] [235]}

Лингвисты также провели несколько мозговых экзаменов, специально предназначенных для измерения понимания речи Джини. В одном из таких тестов ей не составило труда определить правильное значение предложений, содержащих знакомые омофоны , продемонстрировав, что ее рецептивное понимание было значительно лучше, чем ее выразительный язык. Genie также очень хорошо распознавала рифмы - обе задачи, которые ранее были записаны для взрослых пациентов с расщепленным мозгом и пациентов с левым полушарием. ^{[10] [236] [237]} Во время этих тестов ЭЭГ постоянно регистрировала большую активность от двух электродов над правым полушарием ее мозга, чем от электродов над нормальными участками области Брока иВернике , и было обнаружено особенно сильное вовлечение ее правой передней коры головного мозга , что еще раз подтверждает вывод исследователей о том, что Джини использовала свое правое полушарие для овладения языком. ^{[10] [238] [239]}

Дополнительные тесты [ править ]

Кертисс, Фромкин и Крашен продолжали измерять умственный возраст Джини с помощью различных мер, и она неизменно демонстрировала чрезвычайно высокую степень разброса. Она показала значительно более высокие результаты в тестах, которые не требовали языка, таких как шкала Лейтера, чем в тестах с любым видом языкового компонента, таких как вербальная часть шкалы интеллекта Векслера для детей и словарный тест Пибоди по картинкам . ^[240] Кроме того, на протяжении всего пребывания Джини с Риглерами они проверяли различные функции ее мозга и ее способность справляться с различными задачами. Для этого они в основном использовали тахистоскопические тесты, а в 1974 и 1975 годах они также дали ей серию тестов на вызванную реакцию .^{[128] [241] [239]}

Уже в 1972 году Джини набирала баллы между 8-летними и взрослыми по всем задачам правого полушария, которые исследовали ее ученые, и показала необычайно быстрое улучшение в них. Ее способность соединять объекты исключительно на основе тактильной информации была исключительно хорошей, а в тестах на пространственное восприятие ее результаты, как сообщается, были самыми высокими из когда-либо зафиксированных. ^{[128] [242] [234]} Точно так же в тесте по лицу Муни в мае 1975 года она имела наивысший балл в медицинской литературе того времени, а в отдельном тесте на восприятие гештальта ее экстраполированная оценка была в 95-м процентиле для взрослых. ^{[d] [243] [244]}В нескольких других тестах, включающих задания для правого полушария, ее результаты были заметно лучше, чем у других людей на эквивалентных фазах умственного развития; в 1977 году ученые измерили ее способность к стереогнозии примерно на уровне типичного 10-летнего ребенка, что значительно выше ее предполагаемого умственного возраста. ^{[9] [218]} В 1974 году ученые также отметили, что Джини, казалось, могла распознавать место, в котором она находилась, и умела перемещаться из одного места в другое - способность, которая в первую очередь затрагивает правое полушарие. ^[9]

Результативность Джини в этих тестах заставила ученых поверить в то, что ее мозг стал латерализованным, а правое полушарие - специализацией. Поскольку производительность Джини была настолько высока в таком широком спектре задач, в основном задействованных в правом полушарии ее мозга, они пришли к выводу, что ее исключительные способности распространяются на типичные функции правого полушария в целом и не являются специфическими для какой-либо отдельной задачи. ^[10] Они объяснили ее доминирование крайнего правого полушария тем фактом, что очень небольшая когнитивная стимуляция, которую она получала, была почти полностью визуальной и тактильной. Хотя даже этого было крайне мало, этого было достаточно, чтобы начать латерализацию в ее правом полушарии, а серьезный дисбаланс в стимуляции привел к тому, что ее правое полушарие стало чрезвычайно развитым.^{[10] [245] [244]}

Напротив, Genie показал результаты значительно ниже среднего и показал гораздо более медленный прогресс во всех тестах, измеряющих преимущественно задачи для левого полушария. Стивен Крашен писал , что на 2 -х лет после первых экзаменов на ее психическом возрасте оценки джина на задачах левого полушария последовательно упал в 2 ¹ / ₂ - до 3-летнего диапазона, показывая только улучшение 1 ¹ / ₂ годы. ^[128] В последовательных тестах она стабильно набирала результаты значительно ниже среднего для людей с полностью неповрежденным мозгом, хотя по визуальным тестам она справлялась лучше, чем по слуховым. ^{[206] [246]} Ученые особо отметили, что она не стала считатьдо конца 1972 года, и то только крайне осознанно и кропотливо. ^{[92] [239]} В январе 1972 года ученые измеряли ее в 50 - й процентиль 8 ⁺¹ / ₂ - до 9-летнего на тест рейвена , хотя они отметили , что она была за пределами возрастного диапазона конструкции испытательных в . ^{[е] [247]} Точно так же, когда ученые вводили Нокс Кубики испытания в 1973 и 1975 годах оценка Genie улучшилось от уровня 6-летнего к 7 ¹ / ₊₂ -летняя, более быстрыми темпами , чем ее прогресс с язык, но значительно медленнее, чем у правого полушария. ^[248]

Было несколько задач, в первую очередь правых полушарий, с которыми Джини плохо справлялась. В одном тесте на запоминание дизайна в октябре 1975 года она набрала «пограничный» уровень, хотя она не совершала ошибок, типичных для пациентов с повреждением головного мозга. Кроме того, по тесту Бентона на визуальное удержание и связанному с ним тесту на распознавание лиц оценки Джини были намного ниже, чем любые средние оценки людей без повреждений мозга. ^{[10] [246]} Хотя это и контрастировало с наблюдениями Джинна в повседневных ситуациях, исследователи писали, что они ожидали этих результатов. ^{[10] [206] [249]}Кертисс объяснил, что эти задачи, вероятно, потребуют использования обоих полушарий, отметив, что предыдущие результаты теста памяти для проектирования показали отрицательное влияние аномальной функции мозга в любом полушарии, и что, следовательно, это будет очень сложно для Джини, поскольку она исключительно использовала свое правое полушарие. ^{[10] [206] [246]}

Потеря финансирования и интереса к исследованиям [ править ]

В нескольких случаях в ходе тематического исследования NIMH высказывал опасения по поводу нехватки научных данных, полученных исследователями на основе тематического исследования, и неорганизованного состояния документации по проекту. Помимо лингвистического аспекта исследования, Дэвид Риглер четко не определил какие-либо параметры для области исследования, и как чрезвычайно большой объем, так и непоследовательность данных исследовательской группы не позволили ученым определить важность большей части собранной ими информации. . ^{[5] [250]}После первоначального гранта и продления на один год Риглер предложил дополнительное продление на три года, и комитет по грантам NIMH признал, что исследование явно принесло пользу Genie, но пришел к выводу, что исследовательская группа не решила должным образом их опасения. Единогласным решением комитет отклонил запрос на продление, прекратив дальнейшее финансирование. ^{[5] [142] [251]}

Раннее взросление [ править ]

В 1975 году, когда Джини исполнилось 18 лет, ее мать заявила, что хочет заботиться о ней, и в середине 1975 года Риглеры решили прекратить приемные родители и согласились позволить Джини переехать с матерью в дом ее детства. ^{[160] [252]} Джон Майнер оставался законным опекуном Джини, и Риглеры предложили продолжить помощь в уходе за Джини, и, несмотря на прекращение гранта NIMH, Кертисс продолжал проводить регулярные испытания и наблюдения. ^{[10] [142] [253]} Во время совместной жизни мать Джини обнаружила, что многие из ее поведения, особенно ее недостаток самоконтроля, очень огорчали, и через несколько месяцев забота о Джини в одиночку перегрузила ее. Затем она связалась с Департаментом здравоохранения Калифорнии.чтобы найти помощь Джини, которую Дэвид Риглер сказал, что она сделала это без его ведома или ведома Мэрилин, и во второй половине 1975 года власти перевели Джини в первый из того, что впоследствии станет чередой приемных домов. ^{[160] [254] [255]}

Окружающая среда в новом помещении Джини была чрезвычайно жесткой и давала ей гораздо меньше доступа к ее любимым предметам и занятиям, а ее опекуны редко позволяли ее матери навещать. Вскоре после того, как она переехала, они начали подвергать ее экстремальному физическому и эмоциональному насилию, что привело к возобновлению недержания мочи и запора и заставило ее вернуться к своему механизму совладания с молчанием. ^{[256] [255]}Инцидент с сильнейшим воздействием произошел, когда они жестоко избили уже подвергшуюся жестокому обращению Джинна за рвоту и сказали ей, что, если она сделает это снова, они никогда не позволят ей увидеть свою мать, заставляя ее бояться открыть рот из-за страха рвоты и столкнуться с ней лицом к лицу. больше физического наказания. В результате она очень боялась есть или говорить, стала крайне замкнутой и почти полностью полагалась на язык жестов для общения. ^{[5] [142] [256]}В это время Кертисс была единственным человеком, который работал с Джини и имел с ней регулярный контакт, продолжая проводить еженедельные встречи для продолжения ее тестирования, и она отметила резкое ухудшение состояния Джини. Она быстро начала ходатайствовать о том, чтобы Джини выгнали из дома, но Кертисс сказал, что и ей, и социальным службам было трудно связаться с Джоном Майнером, и это удалось только через несколько месяцев. В конце апреля 1977 года с помощью Дэвида Риглера Майнер удалил ее из этого места. ^[257]

Из-за предыдущего лечения Джини Майнер и Дэвид Риглер договорились, чтобы она оставалась в Детской больнице на две недели, где ее состояние умеренно улучшилось. ^[258] Затем власти поместили Джини в другой приют, где у нее дела шли неплохо, но в середине декабря 1977 года договоренность внезапно закончилась. С конца того месяца до начала января Джини жила во временном учреждении, после чего власти поместили ее в другой приемный дом. ^{[142] [259]} В это время Кертисс написала Майнеру, что Джини не понимает причин, по которым она переезжает, и считает, что это ее вина в том, что она недостаточно хороший человек, и сказала, что частота, с которой ее условия жизни менялись, еще больше травмировала ее. и вызвал продолжающийся регресс в развитии. ^[259]

Иск [ править ]

В 1976 году Кертисс закончила и представила свою диссертацию под названием « Джин: психолингвистическое исследование современного« дикого ребенка »» , и Academic Press опубликовала ее в следующем году. ^[8] До этого времени мать Джини, как сообщается, считала Джини и Кертисс друзьями, но в начале 1978 года она написала, что очень обиделась на название и некоторые из содержания диссертации Кертисса. Она решила подать в суд на Детскую больницу, своих терапевтов, их руководителей и нескольких исследователей, включая Кертисса, Риглера, Джеймса Кента и Ховарда Хансена. ^{[5] [260]}В частном порядке она оспаривала некоторые детали в диссертации Кертисса о том, как ее муж относился к семье в детстве Джини, но ее официальная жалоба этого не делала; вместо этого она заявила о нарушении конфиденциальности пациента и обвинила исследовательскую группу в том, что они отдавали приоритет тестированию над благополучием Джини, вторгались в частную жизнь Джини и серьезно перегружали Джинна. ^[261]

Региональные СМИ сразу же подхватили иск, и члены исследовательской группы были шокированы, когда узнали об этом. Все ученые, названные в иске, были непреклонны в том, что они никогда не принуждали Джини, утверждая, что мать Джини и ее адвокаты сильно преувеличивали продолжительность и характер своего тестирования и отрицали любое нарушение конфиденциальности. ^{[5] [160] [262]} Пока Дэвид Риглер давал показания, он обнаружил, что Джин Батлер Рух подтолкнула мать Джини к судебному иску, и в интервью несколько лет спустя юристы, работавшие с матерью Джини, подтвердили, что Рух сильно повлиял на действия Джини. Мать Джини на протяжении всего судебного процесса. ^[263] По словам автора Русса Раймера., иск был урегулирован в 1984 году. ^{[4] [264]} Однако в 1993 году Дэвид Риглер писал: «[Это] дело так и не было передано в суд. Оно было отклонено Верховным судом штата Калифорния « с предубеждением » , это означает, что, поскольку он был бессодержательным, его уже нельзя будет повторно заправить ». ^[160]

1978 – настоящее время [ править ]

Сьюзан Кертисс сказала, что в конце декабря 1977 года ее спросили, может ли она быть законным опекуном Джини, но что после того, как она встретилась с Джини 3 января 1978 года, мать Джини внезапно перестала позволять ей и остальной группе исследователей снова увидеть Джини. , немедленно прекращая все испытания и наблюдения. ^{[22] [265]} В начале 1978 года власти обнаружили, что после того, как Джини исполнилось 18 лет, Джон Майнер не смог обновить свой статус законного опекуна Джини как несовершеннолетнего до статуса ее законного опекуна как взрослого, неспособного заботиться о себе. Не посоветовавшись с Майнером, 30 марта того же года власти официально передали опеку ее матери, которая впоследствии запретила всем ученым, кроме Джея Шерли, видеться с ней или Джини. ^{[142] [266]} Джин Батлер Рух поддерживала контакт с матерью Джини и продолжала распространять негативные слухи о состоянии Джини, особенно в отношении Кертисса, до 1986 года, когда после инсульта Рух заболел афазией . Рух умер в 1988 году после очередного инсульта. ^{[5] [267]}

С января 1978 года до начала 1990-х годов Джини сменила по крайней мере четыре дополнительных приюта и учреждения, некоторые из которых подвергали ее жестокому физическому насилию и преследованию. ^{[5] [255] [268]} Шерли видел ее на вечеринке по случаю ее 27-летия в 1984 году и снова два года спустя, и в интервью спустя годы он сказал, что оба раза она была в очень депрессивном состоянии и почти не общалась. ^[268] В 1992 году Кертисс сказала Расс Раймер, что единственные два сообщения о Джини, которые она слышала, указывают на то, что она почти не разговаривает, находится в депрессии и замкнутости. Когда Раймер опубликовал в журнале The New Yorker статью из двух частей о Джиннев апреле того же года он написал, что она жила в приюте и видела свою мать только один уик-энд каждый месяц, с первым изданием его книги 1993 года, озаглавленной « Джин: научная трагедия» , где также говорилось об этом. ^{[f] [269] [270]} Послесловие к книге Раймера о Джинне издания 1994 года, написанной в ноябре 1993 года, подробные разговоры, которые он имел с матерью Джини, которая с тех пор снова ослепла из-за глаукомы, как раз до и после публикации из его журнальных статей. В то время она сказала ему, что Джини недавно переехала в более благосклонный приемный дом, который разрешает регулярные посещения, и сказала, что Джини счастлива и, хотя ее трудно понять, была значительно более вербальной. ^[271]

Несколько человек, работавших с Джини, в том числе Кертисс и Джеймс Кент, резко критиковали работы Раймера. ^[4] В конце апреля 1993 года New York Times опубликовала рецензию научного репортера Натали Энджер на книгу Раймера , в которой высказывалась крайне негативная оценка исследовательской группы, и побудила Дэвида Риглера написать письмо в Times . В этом письме, опубликованном в середине июня 1993 года, он ответил на то, что он назвал основными фактическими ошибками в обзоре Анжера, и дал свой первый публичный отчет о своем участии в деле Джини. Риглер писал, что на момент написания статьи Джини хорошо себя чувствовала, живя в небольшом частном учреждении, где ее регулярно навещала мать. ^{[160] [272]}Он также заявил, что он и Мэрилин поддерживали контакт с матерью Джини и недавно восстановили связь с Джини, которая, по его словам, сразу же узнала и поприветствовала его и Мэрилин по имени, и сказал, что «мы с женой возобновили наши (теперь нечастые) посещает Джини и ее мать ". ^{[160] [273]}

По состоянию на 2016 год Джини - подопечная штата Калифорния, проживающая в неизвестном месте в Лос-Анджелесе. ^{[4] [22]} В двух статьях, опубликованных в мае 2008 года, ABC News сообщила, что кто-то, кто говорил с ними на условиях анонимности, нанял частного детектива, который обнаружил Джини в 2000 году. По словам следователя, она вела простой образ жизни в маленькое частное учреждение для умственно отсталых взрослых и, казалось, счастливые, и, как сообщается, говорили только несколько слов, но все еще могли довольно хорошо общаться на языке жестов. ^[4] В новостях также говорилось, что мать Джини умерла естественной смертью.в возрасте 87 лет, в 2003 году, и это было единственное публичное интервью, которое брат Джини, который тогда жил в Огайо, дал о своей жизни или жизни Джини; он сказал репортерам, что с тех пор, как покинул район Лос-Анджелеса, он посетил Джини и их мать только один раз, в 1982 году, и отказался смотреть или читать что-либо о жизни Джини до самого интервью, но сказал, что недавно слышал, что Джини был все хорошо. ^{[4] [12] [17]} В статье журналиста Рори Кэрролла в The Guardian , опубликованной в июле 2016 года, сообщалось, что Джини все еще жила под опекой государства, а ее брат умер в 2011 году, и что, несмотря на неоднократные усилия, Сьюзен Кертисс была невозможно возобновить контакт с Джини. ^[13]

Воздействие [ править ]

Genie's - один из самых известных примеров изучения языка у ребенка с задержкой языкового развития, помимо исследований на глухих детях. ^{[2] [14] [15]} Сьюзан Кертисс утверждала, что, даже если люди обладают врожденной способностью к овладению языком, Джин продемонстрировала необходимость ранней языковой стимуляции в левом полушарии мозга. ^{[9] [274] [218]} Поскольку Джини так и не овладел грамматикой, Кертисс утверждал, что Джин предоставила доказательства более слабого изменения гипотезы критического периода. ^{[206] [275]} Невербальные навыки Джинна были исключительно хорошими, что продемонстрировало, что даже невербальное общение фундаментально отличалось от языка. ^[1][3] Поскольку освоение языка Джини происходило в правом полушарии ее мозга, его ход также помог лингвистам в уточнении существующих гипотез о способности людей к овладению языком в правом полушарии после критического периода. ^{[218] [276] [3]}

После публикации результатов исследования Кертисс ее аргументы получили широкое признание в области лингвистики. Многие книги по лингвистике использовали тематическое исследование Джини в качестве примера, чтобы проиллюстрировать принципы овладения языком, часто цитируя его как поддержку гипотезы Хомского о том, что язык является врожденным для людей, и модифицированной версии гипотезы критического периода Леннеберга, а ее работа с Джини предоставила стимул для нескольких дополнительных тематических исследований. ^{[206] [277] [3]} Кроме того, несоответствие между проведенным Кертисс анализом языка Джини до и после 1977 года вызвало споры среди других лингвистов относительно того, сколько грамматики приобрела Джини и могла ли она усвоить больше. По состоянию на 2011 год никто напрямую не участвовал в Genie ».Дело s отреагировало на это противоречие.^{[142] [278] [279]}

Изучение мозга Джини помогло ученым в уточнении нескольких существующих гипотез относительно латерализации мозга, особенно ее влияния на развитие речи. В частности, несоответствие между языковыми способностями Джини и ее компетенцией в других аспектах человеческого развития убедительно свидетельствовало о разделении познания и овладения языком, что было новой концепцией в то время. ^{[8] [218] [3]} Неравномерность ее способности изучать правое полушарие по сравнению с левополушарными задачами дала ученым ценную информацию о том, как развиваются определенные функции мозга, а также о том, как латерализация влияет на способность человека к улучшить их. ^{[10] [128] [246]}Сложность Джини с определенными задачами, которые описывались как преимущественно контролируемые в правом полушарии, также дала нейробиологам больше информации о процессах, контролирующих эти функции. ^{[246] [10] [206]}

Сравнение с другими случаями [ править ]

В нескольких своих публикациях ученые признали влияние, которое исследование Виктора из Аверона Жан-Марком Гаспаром Итард оказало на их исследования и испытания. ^{[9] [280]} Развитие Джина также повлияло на восприятие Виктора и его тематическое исследование. ^{[15] [281] [282]} И исследователи, работающие с Джинном, и сторонние писатели отметили влияние исторических отчетов об экспериментах по лишению языка, включая отчеты об экспериментах по лишению языка Псамтика I , короля Шотландии Якова IV и императора Священной Римской империи. Фридрих II . ^{[9] [92] [132]}В двух статьях ABC News о Джини сравнивается ее случай с делом Фритцля , особенно указывается на сходство между отцом Джини и Йозефом Фрицлем, а также психические состояния трех внуков Джини и плененных Фритцлем при вступлении в общество. ^{[4] [12] [17]} Исследовательская группа и сторонние ученые также сравнили Джини со случаем 1950-х годов с девушкой, известной по имени Изабелла, которая впервые столкнулась с кем-либо, кроме ее глухой, не говорящей матери, в этом возрасте. из 6, но которые успешно овладели языком и развили в полной мере нормальные социальные навыки в течение года. ^{[9] [279]}

Этический спор [ править ]

Во время грантовых встреч в мае 1971 года некоторые ученые, в том числе Джей Шерли и Дэвид Элкинд, выразили обеспокоенность тем, что преобладающие методы исследования преследовали научные цели за счет благополучия Джини и могли вызвать зависимость любви и внимания от ее языка. приобретение. ^{[283] [109]} Шерли сказал, что во время первоначальных встреч по гранту было сильное разногласие, и атмосфера становилась все более напряженной и ожесточенной, особенно отмечая, что на более поздних встречах были исключены все не-ученые и, таким образом, ценный вклад со стороны некоторых сотрудников больницы, которые наиболее тесно сотрудничал с Джини. ^{[5] [109] [284]}После мая 1971 года Элкинд отказался от дальнейшего участия в исследовании, несмотря на то, что лично знал обоих Риглеров в течение нескольких лет, а в интервью, проведенном несколько лет спустя, он упомянул о своем желании не участвовать в деле, которое, по его мнению, отдавало приоритет научным исследованиям. Забота Джинна. ^[285] Хотя Шерли признал, что ученые, участвовавшие в расследовании дела, оказались в совершенно беспрецедентной ситуации, он также решил свести к минимуму свое участие в этих проблемах и почувствовал, что к заключению исследования все ученые, включая его самого, имели были в той или иной степени виновны в использовании Джинни в качестве объекта и ставили себя и свои цели выше интересов ее и ее матери. ^{[286] [287]}

Кент, Ховард Хансен, Риглеры и Кертисс с готовностью признали, что было чрезвычайно трудно определить ход исследования, но утверждали, что все споры во время встреч были безличными и типичными для научного дискурса. ^{[5] [160]} После завершения тематического исследования Дэвид Риглер сказал, что первые рекомендации Шерли были единственными полезными советами, которые он получил по обращению с Джини, и что, несмотря на их более поздние разногласия, он старался следовать им в максимально возможной степени. ^{[288] [5] [160]}Риглеры и Кертисс далее заявили, что все, кто участвовал в жизни Джина, за исключением Джин Батлер Рух, работали вместе, как могли, чтобы реабилитировать Джина, и никогда не ссорились друг с другом, и независимо отрицают обвинения во фракционности. Рух никогда не указывал мотивов своих действий, но члены исследовательской группы полагали, что они были вызваны ее гневом из-за отказа от опекунства и ее восприятием, что персонал детской больницы повлиял на это решение. ^{[160] [289] [290]} Роль ученых в случае Джини стала источником дискуссий в научном сообществе. ^{[1] [15] [291]}

Несколько человек также подчеркнули отсутствие различий между опекунами Джини и ее терапевтами. Шерли думала, что Рух был бы лучшим опекуном для Джини, и чувствовала, что Риглеры позаботились о ней, но сначала рассматривали ее как подопытную. ^{[292] [109]}Расс Раймер утверждал, что роли всех, кто был вовлечен в жизнь Джини, становились все более ясными, ссылаясь на то, что отправной точкой было назначение Джона Майнера юрисконсультом матери Джини, и что личная дружба помешала им признать это. Он утверждал, что это мешало обеспечить Джини наилучший уход и ставило под угрозу их объективность, что, в свою очередь, способствовало отсутствию согласованности в тематическом исследовании, и и он, и Харлан Лейн подчеркивали, что превращение Дэвида Риглера в приемный родитель ускорило этот распад. ^{[5] [293] [294]} Несколько независимых обзоров дела Джини также обвинили Риглеров и других ученых в том, что они бросили Джини после завершения исследования. ^{[4] [109]}

Несколько раз Риглеры утверждали, что их дом был лучшим вариантом для Джини в то время, и говорили, что и они, и все, кто работал с ней, думали, что у нее все хорошо. ^{[5] [160] [293]} Они также сказали, что искренне любили Джини и всегда обеспечивали ей наилучшую заботу, указав, что она добилась значительного прогресса во всех аспектах своего развития, живя с ними, и они, и Кертисс оба сказали Мать Джини помешала им продолжить работу с Джини, как они хотели. ^{[4] [15] [265]}Представляя Риглеров в суде в 1977 и 1978 годах, Джон Майнер изо всех сил старался воздать им должное за то, что они в течение четырех лет выступали в качестве приемных родителей по отношению к Джини, а когда Кертисс разговаривала с Раймером в начале 1990-х, она похвалила их работу с Джини и их супругами. готовность взять ее в свой дом, хотя она также сказала, что чувствовала, что они сделали недостаточно, когда рассказала им о жестоком обращении с Джинни в приемных семьях. ^[295] Джастин Лейбер утверждал, что неспособность ученых сделать больше для Джини в значительной степени вышла из-под их контроля и в первую очередь является результатом юридических и институциональных процессов, связанных с ее размещением. ^[15]

СМИ [ править ]

Несколько книг о одичавших или подвергшихся насилию детях содержат главы о Джини, а во многих книгах по лингвистике и психологии также подробно обсуждается случай Джини. ^{[291] [296] [297]} В 1994 году Нова сняла документальный фильм о Джине под названием « Тайна дикого ребенка» , основанный на книге Русса Раймера. ^[g] Он получил несколько премий "Эмми". ^{[5] [298]} Кадры, которые Нова использовала учеными из архивов тематических исследований, значительно испортились и потребовали восстановления для использования в документальном фильме. ^[142] В 2002 году в эпизоде ​​телесериала « Шок тела» о диких детях под названием «Дикий ребенок» был отрывок о Джинне.^{[h] [22]} В дополнение к журнальным статьям и книге Раймера о Джини, он сказал, что использовал жизнь Джини в качестве темы своего романа 2013 года « Парижские сумерки» . ^[13]

Независимый фильм пересмешник Не пойте , выпущенный в 2001 году, о том случае Genie, в первую очередь , с точки зрения Сьюзен Curtiss. По юридическим причинам все имена в фильме были изменены. ^[299]

См. Также [ править ]

• Человек без слов
• Маркос Родригес Пантоха
• Мари-Анжелика Мемми Ле Блан
• Оксана Малая
• Бланш Монье
• Каспар Хаузер
• Анна (одичавший ребенок)

Заметки [ править ]

Ссылки [ править ]

Источники и дополнительная литература [ править ]

• Бикертон, Дерек (1990), Язык и виды , Чикаго, Иллинойс: University of Chicago Press, ISBN 978-0-226-04610-5, OCLC  802686883 .
• Кертисс, Сьюзен (1977), Джин: Психолингвистическое исследование современного «дикого ребенка» , Перспективы нейролингвистики и психолингвистики, Бостон, Массачусетс: Academic Press, ISBN 978-0-12-196350-7, OCLC  3073433 .
• Кертисс, Сьюзен; Фромкин, Виктория А .; Риглер, Дэвид; Риглер, Мэрилин; Крашен, Стивен Д. (1975), «Обновленная информация о лингвистическом развитии Genie» (PDF) , в Дато, Дэниел П. (редактор), « Психолингвистика развития: теория и приложения» , Круглый стол Джорджтаунского университета по языкам и лингвистике, Вашингтон, округ Колумбия: Издательство Джорджтаунского университета, стр.  145–153 , ISBN 978-0-87840-110-9, OCLC  2114555 , извлекаться +29 апреля, 2013 .
• Ньютон, Майкл (2002), Savage Girls и Wild Boys , Нью-Йорк, Нью-Йорк: Macmillan, ISBN 978-0-312-42335-3, OCLC  54696995 .
• Пинкер, Стивен (2007), Языковой инстинкт: как разум создает язык (3-е изд.), Нью-Йорк, Нью-Йорк: HarperCollins, ISBN 978-0-06-095833-6, OCLC  263595357 .
• Рейнольдс, Сесил Р .; Флетчер-Янцен, Элейн, ред. (2004), Краткая энциклопедия специального образования: справочник по образованию для инвалидов и других исключительных детей и взрослых (2-е изд.), Хобокен, штат Нью-Джерси: John Wiley & Sons, стр. 428–429, ISBN 978-0-471-65251-9, OCLC  46975017 .
• Раймер, Расс (1994), Genie: A Scientific Tragedy (2-е изд.), Нью-Йорк, Нью-Йорк: Harper Perennial, ISBN 978-0-06-016910-7, OCLC  29616957 .
• Сэмпсон, Джеффри (2005), Дебаты «Языковой инстинкт»: пересмотренное издание , Лондон, Великобритания: Continuum Publishing, ISBN 978-1-4411-0764-0, OCLC  745866730 .

Внешние ссылки [ править ]

• Коллекция документов и видеозаписей по делу Джини - Отдел специальных коллекций библиотеки Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе