Хорхе Луис Борхес | |
---|---|
Родившийся | Хорхе Франсиско Исидоро Луис Борхес Асеведо родился 24 августа 1899 года в Буэнос-Айресе , Аргентина . |
Умер | 14 июня 1986 г. Женева , Швейцария | (86 лет)
Занятие |
|
Язык | испанский язык |
Гражданство | Аргентина |
Известные работы |
|
Известные награды | Commandeur de l'Ordre des Arts et des Lettres (1962) [1] |
Родные |
|
Подпись |
Хорхе Франсиско Исидоро Луис Борхес Асеведо ( / ˈ b ɔːr h ɛ s / ; [2] испанский: [ˈboɾxes] ( слушать ) ; 24 августа 1899 г. - 14 июня 1986 г.) был аргентинским писателем рассказов, эссеистом, поэтом и переводчиком. и ключевая фигура в испаноязычной и международной литературе. Его самые известные книги «Ficciones» ( « Художественные произведения» ) и « El Aleph » ( «Алеф »).), опубликованные в 1940-х годах, представляют собой сборники рассказов, связанных между собой общими темами, включая сны, лабиринты, философов, библиотеки, зеркала, художественных писателей и мифологию. [3] Работы Борхеса внесли свой вклад в философскую литературу и жанр фэнтези , а также повлияли на движение магического реализма в латиноамериканской литературе 20-го века. [4] Его поздние стихи беседуют с такими деятелями культуры, как Спиноза , Камоэнс и Вергилий .
Родившийся в Буэнос-Айресе , Борхес позже переехал со своей семьей в Швейцарию в 1914 году, где он учился в Женевском колледже . Семья много путешествовала по Европе, включая Испанию. По возвращении в Аргентину в 1921 году Борхес начал публиковать свои стихи и эссе в сюрреалистических литературных журналах. Он также работал библиотекарем и публичным лектором. В 1955 году он был назначен директором Национальной публичной библиотеки и профессором английской литературы в Университете Буэнос-Айреса . К 55 годам он полностью ослеп. Ученые предположили, что его прогрессирующая слепота помогла ему создавать новаторские литературные символы с помощью воображения. [Примечание 1]К 1960-м годам его работы были переведены и широко опубликованы в США и Европе. Сам Борхес свободно говорил на нескольких языках.
В 1961 году он привлек к себе международное внимание, когда получил первую премию Форментора , которую он разделил с Сэмюэлем Беккетом . В 1971 году он стал лауреатом Иерусалимской премии . Его международная репутация укрепилась в 1960-х годах, чему способствовали его работы, доступные на английском языке, латиноамериканский бум и успех « Сто лет одиночества » Гарсиа Маркеса . [5] Свою последнюю работу «Заговорщики» он посвятил городу Женеве, Швейцария . [6] Писатель и эссеист Дж. М. Кутзи.сказал о нем: «Он больше, чем кто-либо, обновил язык художественной литературы и тем самым открыл путь замечательному поколению испано-американских романистов». [7]
Хорхе Франсиско Исидоро Луис Борхес Асеведо родился 24 августа 1899 года в образованной семье среднего класса . Мать Борхеса, Леонор Асеведо Суарес , происходила из традиционной уругвайской семьи криолло (испанского) происхождения. Ее семья принимала активное участие в европейском заселении Южной Америки и в войне за независимость Аргентины , и она часто говорила об их «героических» действиях. [9]
Его книга 1929 года Cuaderno San Martin включает стихотворение «Исидоро Асеведо», посвященное памяти его деда, Исидоро де Асеведо Лаприда, солдата армии Буэнос-Айреса. Потомок аргентинского юриста и политика Франсиско Нарсисо де Лаприда , Асеведо Лаприда сражался в битвах при Сепеде в 1859 году, Павоне в 1861 году и Лос-Корралесе в 1880 году. Асеведо Лаприда умер от легочной недостаточности в доме, где находился его внук Хорхе Луис Борхес. родившийся.
Согласно исследованию Антонио Андраде, Хорхе Луис Борхес имел португальское происхождение: прадед Борхеса, Франсиско, родился в Португалии в 1770 году и жил в Торре-де-Монкорво на севере страны до того, как эмигрировал в Аргентину, где женился. Кармен Лафинур.
Собственный отец Борхеса, Хорхе Гильермо Борхес Хаслам (24 февраля 1874 г. - 14 февраля 1938 г.), [10] был юристом и написал роман « Эль каудильо » в 1921 году. Борхес Хаслам родился в Энтре -Риосе испанского, португальского и английского происхождения . сын Франсиско Борхеса Лафинура, полковника, и Фрэнсис Энн Хаслам, англичанки. Борхес Хаслам вырос, разговаривая дома по-английски. Семья часто путешествовала по Европе. Борхес Хаслам женился на Леонор Асеведо Суарес в 1898 году, и среди их потомков также была художница Нора Борхес , сестра Хорхе Луиса Борхеса. [9]
В возрасте девяти лет Хорхе Луис Борхес перевел « Счастливого принца » Оскара Уайльда на испанский язык. Оно было опубликовано в местном журнале, но друзья Борхеса думали, что настоящим автором был его отец. [11] Борхес Хаслам был юристом и учителем психологии, питавшим литературные устремления. Борхес сказал, что его отец «пытался стать писателем, но потерпел неудачу», несмотря на опус El caudillo 1921 года . Хорхе Луис Борхес писал: «Поскольку большинство моих людей были солдатами, и я знал, что никогда ими не буду, мне довольно рано стало стыдно быть книжным человеком, а не человеком действия». [9]
Хорхе Луис Борхес обучался дома до 11 лет, говорил на двух языках на испанском и английском, читая Шекспира на последнем в возрасте двенадцати лет. [9] Семья жила в большом доме с английской библиотекой из более чем тысячи томов; Позже Борхес заметил, что «если бы меня попросили назвать главное событие в моей жизни, я бы назвал библиотеку моего отца». [12]
Его отец отказался от юридической практики из-за ухудшения зрения, от которого в конечном итоге пострадал его сын. В 1914 году семья переехала в Женеву , Швейцария, и провела следующее десятилетие в Европе. [9] В Женеве Борхес Хаслам лечился у окулиста, а его сын и дочь посещали школу. Хорхе Луис выучил французский язык, читал Томаса Карлейля по-английски и начал читать философию по-немецки. В 1917 году, когда ему было восемнадцать, он встретил писателя Мориса Абрамовича и завязал литературную дружбу, которая продлилась до конца его жизни. [9] Он получил степень бакалавра в Женевском колледже в 1918 году. [13] [Примечание 2]Семья Борхес решила, что из-за политических волнений в Аргентине они останутся в Швейцарии на время войны. После Первой мировой войны семья провела три года, живя в разных городах: Лугано , Барселона, Майорка , Севилья и Мадрид. [9] Они оставались в Европе до 1921 года.
В то время Борхес обнаружил произведения Артура Шопенгауэра и Густава Майринка « Голем » (1915), которые оказали влияние на его творчество. В Испании Борхес присоединился и стал членом авангардного , антимодернистского ультраистского литературного движения, вдохновленного Гийомом Аполлинером и Филиппо Томмазо Маринетти , близким к имажинистам . Его первое стихотворение «Гимн морю», написанное в стиле Уолта Уитмена , было опубликовано в журнале Grecia . [14] Находясь в Испании, он познакомился с такими известными испанскими писателями, как Рафаэль Кансинос Ассенс.и Рамон Гомес де ла Серна . [15]
В 1921 году Борхес вернулся с семьей в Буэнос-Айрес. У него было мало формального образования, никакой квалификации и мало друзей. Он написал другу, что Буэнос-Айрес теперь «населен прибывающими, правильными молодыми людьми, лишенными каких-либо умственных способностей, и декоративными барышнями». [9] Он принес с собой доктрину ультраизма и начал свою карьеру, публикуя сюрреалистические стихи и эссе в литературных журналах. В 1923 году Борхес впервые опубликовал свои стихи, сборник под названием Fervor de Buenos Aires и внес свой вклад в авангардный обзор Мартина Фиерро .
Борхес стал соучредителем журналов Prisma , широко распространяемых путем наклеивания копий на стены в Буэнос-Айресе, и Proa . Позже Борхес сожалел о некоторых из этих ранних публикаций, пытаясь купить все известные копии, чтобы гарантировать их уничтожение. [16]
К середине 1930-х он начал исследовать экзистенциальные вопросы и художественную литературу. Он работал в стиле, который аргентинский критик Ана Мария Барренеча назвала «ирреальностью». Многие другие латиноамериканские писатели, такие как Хуан Рульфо , Хуан Хосе Арреола и Алехо Карпентье , исследовали эти темы под влиянием феноменологии Гуссерля и Хайдеггера . В этом ключе биограф Борхеса Эдвин Уильямсон подчеркивает опасность вывода об автобиографической основе содержания или тона некоторых его работ: книги, философия и воображение были для него таким же источником реального вдохновения, как и его собственный жизненный опыт. если не больше. [9]
С первого номера Борхес был постоянным автором журнала Sur , основанного в 1931 году Викторией Окампо . В то время это был самый важный литературный журнал Аргентины, который помог Борхесу обрести известность. [17] Окампо познакомил Борхеса с Адольфо Биоем Касаресом , другим известным деятелем аргентинской литературы, который впоследствии стал его частым соавтором и близким другом. Вместе они написали ряд произведений, некоторые под псевдонимом H. Bustos Domecq , в том числе пародийный детективный сериал и фантастические рассказы. В эти годы друг семьи Маседонио Фернандес, оказал большое влияние на Борхеса. Эти двое председательствовали на обсуждениях в кафе, на загородных уединениях или в крошечной квартирке Фернандеса в районе Бальванера . Он появляется по имени в « Диалоге о диалоге » Борхеса , [18] в котором они обсуждают бессмертие души. В 1933 году Борхес получил должность редактора в Revista Multicolor de los Sábados (литературное приложение к газете Буэнос-Айреса Crítica ), где он впервые опубликовал статьи, собранные как Historia universal de la infamia ( «Всеобщая история позора» ) в 1935 году . 9]
Книга включает в себя два типа написания: первый находится где-то между научно-популярными эссе и рассказами, используя вымышленные приемы, чтобы рассказать по существу правдивые истории. Вторая состоит из литературных подделок, которые Борхес первоначально выдавал за переводы отрывков из известных, но редко читаемых произведений. В последующие годы он работал литературным консультантом в издательстве Emecé Editores , а с 1936 по 1939 год писал еженедельные колонки для El Hogar . В 1938 году Борхес устроился первым помощником в муниципальную библиотеку Мигеля Кане. Это было в рабочем районе [19]и было так мало книг, что каталогизация более ста книг в день, как ему сказали, оставит мало работы для других сотрудников и выставит их в плохом свете. Эта задача занимала у него около часа каждый день, а остальное время он проводил в подвале библиотеки, сочиняя и переводя. [9]
Отец Борхеса умер в 1938 году, незадолго до его 64-летия. В канун Рождества того же года Борхес получил серьезную травму головы; во время лечения чуть не умер от сепсиса . Восстанавливаясь после аварии, Борхес начал изучать новый стиль письма, благодаря которому он прославился. Его первый рассказ, написанный после несчастного случая, « Пьер Менар, автор Дон Кихота », вышел в мае 1939 года. Одно из его самых известных произведений, «Менар», исследует природу авторства, а также отношения между автором и его автором. В 1941 году вышел его первый сборник рассказов El jardín de senderos que se bifurcan ( «Сад расходящихся тропок» ), состоящий в основном из произведений, ранее опубликованных вСур . [9]
Заглавная история касается китайского профессора в Англии, доктора Ю Цун, который шпионил в пользу Германии во время Первой мировой войны, пытаясь доказать властям, что азиатский человек может получить информацию, которую они ищут. Сочетание книги и лабиринта, его можно читать разными способами. Благодаря этому Борхес, возможно, изобрел гипертекстовый роман и продолжил описание теории вселенной, основанной на структуре такого романа. [20] [21]
Книга, состоящая из рассказов, занимающих более шестидесяти страниц, в целом была хорошо принята, но El jardín de senderos que se bifurcan не получил литературных наград, которых ожидали многие в его кругу. [22] [23] Виктория Окампо посвятила большую часть июльского выпуска журнала Sur за 1942 год «Возмещению ущерба Борхесу». Многочисленные ведущие писатели и критики из Аргентины и всего испаноязычного мира внесли свой вклад в проект «репарации».
Когда его зрение начало угасать, когда ему было чуть за тридцать, и он не мог поддерживать себя как писатель, Борхес начал новую карьеру в качестве публичного лектора. [Примечание 3] [24] [25] Он становился все более публичной фигурой, получая назначения президентом Аргентинского общества писателей и профессором английской и американской литературы в Аргентинской ассоциации английской культуры. По его рассказу « Эмма Зунц » был снят фильм (под названием « Диас де одио », «Дни ненависти », снятый в 1954 году Леопольдо Торре Нильссоном ). [26] Примерно в это же время Борхес также начал писать сценарии.
В 1955 году он стал директором Аргентинской национальной библиотеки. К концу 1950-х он полностью ослеп. Ни совпадение, ни ирония его писательской слепоты не ускользнули от внимания Борхеса: [9]
|
|
Его более поздний сборник стихов Elogio de la Sombra ( «Восхваление тьмы» ) [28] развивает эту тему. В 1956 году Университет Куйо присвоил Борхесу первую из многих почетных докторских степеней, а в следующем году он получил Национальную премию по литературе. [29] С 1956 по 1970 год Борхес также занимал должность профессора литературы в Университете Буэнос-Айреса и другие временные должности в других университетах. [29] Осенью 1967 года и весной 1968 года он читал лекции Чарльза Элиота Нортона в Гарвардском университете . [30]
По мере ухудшения зрения Борхес все больше полагался на помощь матери. [29] Когда он больше не умел читать и писать (он так и не научился читать по Брайлю ), его личным секретарем стала его мать, с которой он всегда был близок. [29] Когда Перон вернулся из ссылки и был переизбран президентом в 1973 году, Борхес немедленно ушел с поста директора Национальной библиотеки. [31]
Восемь стихотворений Борхеса появляются в антологии испано-американских поэтов 1943 года Х. Р. Хейса. [32] [Примечание 4] «Сад расходящихся тропок», один из первых рассказов Борхеса, переведенных на английский язык, появился в августовском номере журнала Ellery Queen's Mystery Magazine за 1948 год в переводе Энтони Буше . [33] Хотя несколько других переводов Борхеса появились в литературных журналах и антологиях в течение 1950-х годов (и один рассказ появился в научно-фантастическом журнале Fantastic Universe в 1960 году), [34] его международная известность восходит к началу 1960-х годов. [35]
В 1961 году Борхес получил первую международную премию , которую он разделил с Сэмюэлем Беккетом . В то время как Беккет заработал выдающуюся репутацию в Европе и Америке, Борхес был в значительной степени неизвестен и не переводился в англоязычном мире, и премия вызвала большой интерес к его работе. Итальянское правительство назвало Борхеса Коммендаторе , а Техасский университет в Остине назначил его на один год на кафедру Тинкера. Это привело к его первому лекционному турне по Соединенным Штатам. В 1962 году в нью-йоркских издательствах были опубликованы две основные антологии сочинений Борхеса на английском языке: Ficciones и Labyrinths .. В том же году Борхес начал лекционные туры по Европе. За прошедшие годы было получено множество наград, таких как Специальная премия Эдгара Аллана По от Американских писателей -детективов «за выдающийся вклад в жанр детектива» (1976), премия Бальзана ( за филологию, лингвистику и литературную критику) . и Prix mondial Cino Del Duca , премия Мигеля де Сервантеса (все 1980), а также французский орден Почетного легиона (1983) и премия Diamond Konex в области литературного искусства как самый важный писатель за последнее десятилетие в своей стране.
В 1967 году у Борхеса начался пятилетний период сотрудничества с американским переводчиком Норманом Томасом ди Джованни , благодаря которому он стал более известен в англоязычном мире. [37] [38] [39] Ди Джованни утверждал, что популярность Борхеса была связана с тем, что он писал с учетом нескольких языков и намеренно использовал латинские слова в качестве моста между испанским и английским языками. [40]
Борхес продолжал публиковать книги, в том числе El libro de los seres imaginarios ( «Книга воображаемых существ », 1967, написана в соавторстве с Маргаритой Герреро), El informe de Brodie ( «Доклад доктора Броди» , 1970) и El libro de arena ( « Книга воображаемых существ», 1967). Книга песка , 1975). Он много читал лекции. Многие из этих лекций вошли в сборники, такие как Siete noches ( «Семь ночей» ) и Nueve ensayos dantescos ( «Девять очерков Дантеска» ). [ нужна ссылка ]
Его присутствие в 1967 году в кампусе Университета Вирджинии (UVA) в США повлияло на группу студентов, среди которых был Джаред Лёвенштейн, который позже станет основателем и куратором коллекции Хорхе Луиса Борхеса в UVA, [41 ] крупнейшие хранилища документов и рукописей, относящихся к ранним произведениям Борхеса. [42] В 1984 году он побывал в Афинах, Греция, а затем в Ретимно, Крит, где он был удостоен звания почетного доктора Школы философии в Университете Крита . [43]
В 1967 году Борхес женился на недавно овдовевшей Эльзе Астете Миллан. Друзья считали, что его мать, которой было 90 лет и она предчувствовала собственную смерть, хотела найти кого-нибудь, кто бы позаботился о ее слепом сыне. Брак продлился менее трех лет. После официального развода Борхес вернулся к своей матери, с которой он жил до ее смерти в возрасте 99 лет . многие десятилетия. [45]
С 1975 года до самой смерти Борхес путешествовал по миру. В этих поездках его часто сопровождала его личная помощница Мария Кодама , аргентинка японского и немецкого происхождения. В апреле 1986 года, за несколько месяцев до своей смерти, он женился на ней через поверенного в Парагвае , что было тогда обычной практикой среди аргентинцев, желающих обойти аргентинские законы того времени о разводе. По своим религиозным взглядам Борхес объявил себя агностиком, пояснив: «Быть агностиком означает, что все возможно, даже Бог, даже Святая Троица. Этот мир настолько странен, что все может произойти, а может и не произойти». [46]Борхеса научила читать Библия его английская протестантская бабушка, и он каждую ночь молился «Отче наш» из-за обещания, которое он дал своей матери. Он также умер в присутствии священника. [47]
В свои последние дни в Женеве Борхес начал размышлять о возможности загробной жизни . Хотя Борхес был спокоен и собран по поводу собственной смерти, он начал исследовать Кодаму, склоняется ли она больше к синтоистским верованиям своего отца или к католицизму своей матери. Кодама «всегда считала Борхеса агностиком, как и сама», но, учитывая настойчивость его вопросов, она предложила позвонить кому-то более «квалифицированному». [48] Борхес ответил: «Вы спрашиваете меня, хочу ли я священника». Затем он поручил ей вызвать двух священнослужителей, католического священника в память о его матери и протестантского священника в память о его английской бабушке.Сначала его посетили отец Пьер Жаке и пастор Эдуард де Монмоллен.[48]
Борхес умер от рака печени 14 июня 1986 года в возрасте 86 лет в Женеве. Его похоронам предшествовала экуменическая служба в протестантском соборе Сен-Пьер 18 июня. В присутствии многих швейцарских и аргентинских сановников пастор де Монтмоллин прочитал первую главу Евангелия от Иоанна . Затем он проповедовал, что «Борхес был человеком, который неустанно искал правильное слово, термин, который мог бы суммировать целое, окончательный смысл вещей». Однако он сказал, что ни один человек не может достичь этого слова своими собственными усилиями и при попытке заблудиться в лабиринте. Пастор де Монмоллен заключил: «Не человек открывает слово, а слово приходит к нему». [49]
Отец Жаке также проповедовал, говоря, что, посетив Борхеса перед смертью, он нашел «человека, исполненного любви, который получил от Церкви прощение своих грехов». [49] [50] После похорон Борхес был похоронен в Cimetière de Plainpalais в Женеве . Его могила, отмеченная грубо отесанным надгробием, украшена резьбой, заимствованной из англо-саксонского и древнескандинавского искусства и литературы. [51]
Кодама, его вдова и наследница на основании брака и двух завещаний, получила контроль над его работами. Ее напористое управление его имуществом привело к ожесточенному спору с французским издателем Галлимаром по поводу переиздания полного собрания сочинений Борхеса на французском языке, а Пьер Ассулин в Le Nouvel Observateur (август 2006 г.) назвал ее «препятствием для распространения работ. Борхеса». Kodama подала в суд на Assouline, посчитав замечание необоснованным и клеветническим, и потребовала символическую компенсацию в размере одного евро. [52] [53] [54]
Кодама также аннулировал все права на публикацию существующих сборников его работ на английском языке, включая переводы Нормана Томаса ди Джованни , над которыми сотрудничал сам Борхес и от которых ди Джованни получил бы необычно высокие пятьдесят процентов гонорара. Кодама заказал Эндрю Херли новые переводы , которые стали официальными переводами на английский язык. [55]
В течение 1920-х и 1930-х годов Борхес был ярым сторонником Иполито Иригойена и социал-демократического Радикального гражданского союза . [56] В 1945 году Борхес подписал манифест, призывающий к прекращению военного правления и установлению политической свободы и демократических выборов. [57] К 1960-м годам он стал более скептически относиться к демократии. Во время конференции 1971 года в Колумбийском университете, студент, изучающий писательское мастерство, спросил Борхеса, что он считает «долгом писателя перед своим временем». Борхес ответил: «Я думаю, что долг писателя — быть писателем, и если он может быть хорошим писателем, он выполняет свой долг. Кроме того, я считаю свои собственные мнения поверхностными. Например, я консерватор, Я ненавижу коммунистов, я ненавижу нацистов, я ненавижу антисемитов и так далее, но я не позволяю этим мнениям проникнуть в мои сочинения — за исключением, конечно, тех случаев, когда я был в большом восторге от « Шестерки ». -День Войны.Вообще -то я думаю держать их в водонепроницаемых отсеках.Все знают мое мнение,но что касается моих снов и моих рассказов,то им надо предоставить полную свободу,я думаю.Я не хочу в них вторгаться , Я пишу художественную литературу, а не басни». [58]В 1980-х годах, ближе к концу своей жизни, Борхес восстановил прежнюю веру в демократию и считал ее единственной надеждой для Аргентины. [57] В 1983 г. Борхес приветствовал избрание Рауля Альфонсина из Радикального гражданского союза и приветствовал конец военного правления следующими словами: «Я однажды написал, что демократия — это злоупотребление статистикой… 30 октября 1983 г. демократия великолепно опровергла меня. Великолепно и громко». [59] [60]
Борхес периодически объявлял себя « спенсерианским анархистом, который верит в человека, а не в государство» из-за влияния своего отца. [61] [62] [63] В интервью Ричарду Бургину в конце 1960-х годов Борхес назвал себя «мягким» приверженцем классического либерализма . Далее он напомнил, что его оппозиция коммунизму и марксизму была поглощена его детством, заявив: «Ну, меня воспитали с мыслью, что человек должен быть сильным, а государство должно быть слабым. Я не мог быть в восторге от теорий. где государство важнее личности». [64]После свержения в результате государственного переворота президента Хуана Доминго Перона в 1955 году Борхес поддержал усилия по чистке правительства Аргентины от перонистов и демонтажу государства всеобщего благосостояния бывшего президента. Его возмутило, что Коммунистическая партия Аргентины выступила против этих мер и подвергла их резкой критике в лекциях и в печати. Противодействие Борхеса партии в этом вопросе в конечном итоге привело к постоянному разрыву с его давней возлюбленной, аргентинской коммунисткой Эстелой Канто . [65]
В интервью 1956 года, данном Эль Хогару , он заявил, что «[коммунисты] выступают за тоталитарные режимы и систематически борются со свободой мысли, не обращая внимания на тот факт, что главными жертвами диктатуры являются именно интеллект и культура». [66] Борхес уточнил: «Многие люди выступают за диктатуры, потому что они позволяют им не думать самостоятельно. Все предоставляется им в готовом виде. Есть даже государственные учреждения, которые снабжают их мнениями, паролями, лозунгами, и даже идолов возвышать или низвергать в соответствии с преобладающим ветром или в соответствии с указаниями мыслящих голов одной партии ». [67]
В последующие годы Борхес часто выражал презрение к марксистским и коммунистическим авторам, поэтам и интеллектуалам. В интервью Бургину Борхес назвал чилийского поэта Пабло Неруду «очень прекрасным поэтом», но «очень подлым человеком» за безоговорочную поддержку Советского Союза и демонизацию Соединенных Штатов. Борхес прокомментировал Неруду: «Теперь он знает, что это вздор». [68]
В том же интервью Борхес также раскритиковал известного поэта и драматурга Федерико Гарсиа Лорку , который был похищен солдатами-националистами и казнен без суда во время гражданской войны в Испании . По мнению Борхеса, поэзия и пьесы Лорки на фоне его трагической смерти казались лучше, чем они были на самом деле. [69]
В 1934 году аргентинские ультранационалисты , симпатизировавшие Адольфу Гитлеру и нацистской партии , утверждали, что Борхес был тайным евреем и, как следствие, не настоящим аргентинцем. Борхес ответил эссе «Yo, Judío» («Я, я еврей»), отсылкой к старой фразе «Yo, Argentino» («Я, я аргентинец»), произнесенной потенциальными жертвами во время погромов против Аргентинские евреи, чтобы обозначить, что один из них не был евреем. [70] В эссе Борхес заявляет, что гордился бы тем, что он еврей, и отмечает, что любой чистокровный кастильц, скорее всего, имеет древнее еврейское происхождение тысячелетней давности. [70]
Как до, так и во время Второй мировой войны Борхес регулярно публиковал статьи с нападками на нацистское полицейское государство и его расистскую идеологию. Его возмущение подогревалось его глубокой любовью к немецкой литературе . В эссе, опубликованном в 1937 году, Борхес подверг критике использование нацистской партией детских книг для разжигания антисемитизма. Он писал: «Я не знаю, может ли мир обойтись без немецкой цивилизации, но я знаю, что ее развращение учением ненависти является преступлением». [71]
В эссе 1938 года Борхес рецензировал антологию, в которой немецкие авторы прошлого были переписаны, чтобы соответствовать линии нацистской партии. Ему было противно то, что он описал как «хаотическое погружение Германии во тьму» и сопутствующее переписывание истории. Он утверждал, что такие книги приносили в жертву культуру, историю и целостность немецкого народа во имя восстановления его национальной чести. Такое использование детских книг для пропаганды, как он пишет, «совершит преступное искусство варваров». [72]
В эссе 1944 года Борхес постулировал:
Нацизм страдает от нереальности, как ад Эригены . Это необитаемо; люди могут только умереть за это, лгать за это, ранить и убивать за это. Никто в сокровенных глубинах своего существа не может желать ему торжества. Рискну предположить: Гитлер хочет потерпеть поражение . Гитлер слепо сотрудничает с неизбежными армиями, которые уничтожат его, как металлические стервятники и дракон (которые, должно быть, знали, что они монстры) таинственным образом сотрудничали с Гераклом » .
В 1946 году Борхес опубликовал рассказ « Немецкий реквием », который маскируется под последнее завещание осужденного нацистского военного преступника по имени Отто Дитрих цур Линде.
На конференции 1971 года в Колумбийском университете Борхеса спросил об этой истории студент, обучавшийся по программе творческого письма. Он вспоминал: «Когда немцы потерпели поражение, я испытал большую радость и облегчение, но в то же время я думал о немецком поражении как о какой-то трагедии, потому что здесь у нас, пожалуй, самые образованные люди в Европе, у которых есть прекрасная литература, прекрасная традиция философии и поэзии. Тем не менее, эти люди были одурачены сумасшедшим по имени Адольф Гитлер , и я думаю, что в этом есть трагедия». [74]
В интервью Бургину в 1967 году Борхес вспомнил, как его общение с аргентинскими сторонниками нацизма привело его к созданию этой истории. Он вспоминал: «И тогда я понял, что те люди, которые были на стороне Германии, никогда не думали о немецких победах или немецкой славе. Что им действительно нравилось, так это идея блицкрига , Лондона в огне, страну уничтожали.Что касается немецких истребителей, то они не считались с ними.Тогда я подумал, ну теперь Германия проиграла, теперь Америка спасла нас от этого кошмара, но так как никто не может сомневаться, на чьей стороне я был, я буду посмотреть, что можно сделать с литературной точки зрения в пользу нацистов. И тогда я создал идеального нациста». [75]
В Колумбийском университете в 1971 году Борхес подробно остановился на создании истории: «Я попытался представить, каким может быть настоящий нацист . Я имею в виду кого-то, кто считал насилие достойным похвалы само по себе.нацисты не возражали бы против поражения; в конце концов, поражения и победы — дело случая. Он все равно был бы рад этому факту, даже если бы американцы и англичане выиграли войну. Естественно, когда я с нацистами, я обнаруживаю, что они не соответствуют моему представлению о том, что такое нацист, но это не было политическим трактатом. Он должен был символизировать тот факт, что в судьбе настоящего нациста было что-то трагическое. Кроме того, мне интересно, существовал ли когда-либо настоящий нацист. По крайней мере, когда я ездил в Германию, я ни разу не встретил ни одного. Все они жалели себя и хотели, чтобы и я их пожалел» .
В 1946 году президент Аргентины Хуан Перон начал преобразование Аргентины в однопартийное государство с помощью своей жены Эвиты . Почти сразу система добычи стала правилом дня, поскольку идеологические критики правящей Partido Justicialista были уволены с государственных должностей. В этот период Борхесу сообщили, что его «продвигают» с должности в библиотеке Мигеля Кане на должность инспектора по птицеводству и кроликам на муниципальном рынке Буэнос-Айреса. На требование назвать причину Борхесу сказали: «Ну, вы были на стороне союзников, чего вы ожидаете?» [77] Борхес подал в отставку на следующий день.
Обращение Перона с Борхесом стало поводом для аргентинской интеллигенции. Аргентинское общество писателей (SADE) устроило официальный обед в его честь. На обеде была прочитана речь, которую Борхес написал по этому случаю. Он сказал:
Диктатуры порождают угнетение, диктатуры порождают холопство, диктатуры порождают жестокость; еще отвратительнее то, что они порождают идиотизм. Распоряжения посыльных, портреты каудильо , заранее подготовленные приветствия или оскорбления, стены, покрытые именами, единодушные церемонии, простая дисциплина, узурпирующая место ясного мышления ... Борьба с этим унылым однообразием - одна из обязанностей писателя. Нужно ли напоминать читателям Мартина Фиерро или Дона Сегундо , что индивидуализм — старая аргентинская добродетель. [78]
Впоследствии Борхес оказался очень востребованным как лектор и один из интеллектуальных лидеров аргентинской оппозиции. В 1951 году друзья-антиперонисты попросили его баллотироваться на пост президента SADE. Борхес, тогда страдавший от депрессии, вызванной неудавшимся романом, неохотно согласился. Позже он вспоминал, что просыпался каждое утро и вспоминал, что Перон был президентом, и чувствовал себя глубоко подавленным и пристыженным. [79] Правительство Перона захватило контроль над аргентинскими средствами массовой информации и относилось к SADE с безразличием. Однако позже Борхес вспоминал: «Многие выдающиеся писатели не осмеливались ступить в его двери». [80]Тем временем SADE становилась все более убежищем для критиков режима. Официальный представитель SADE Луиза Мерседес Левинсон отметила: «Мы собирались каждую неделю, чтобы рассказывать последние анекдоты о правящей паре, и даже осмелились спеть песни французского Сопротивления , а также « Марсельезу »». [80]
После смерти Эвиты Перон 26 июля 1952 года Борхеса посетили двое полицейских, которые приказали ему повесить два портрета правящей четы на территории SADE. Борхес с негодованием отказался, назвав это нелепым требованием. Полицейские ответили, что он скоро столкнется с последствиями. [81] Партия юстициалистов поставила Борхеса под круглосуточное наблюдение и отправила полицейских присутствовать на его лекциях; в сентябре они приказали закрыть SADE навсегда. Как и большая часть аргентинской оппозиции Перону, SADE стала маргинализованной из-за преследований со стороны государства, и осталось очень мало активных членов. [ нужна ссылка ]
По словам Эдвина Уильямсона,
Борхес согласился баллотироваться на пост президента SADE, чтобы [бороться] за интеллектуальную свободу, но он также хотел отомстить за унижение, которое, по его мнению, он перенес в 1946 году, когда перонисты предложили сделать его инспектором кур. В своем письме 1950 года к Аттилио Росси он утверждал, что его печально известное продвижение по службе было хитрым способом, который перонисты нашли, чтобы нанести ему ущерб и подорвать его репутацию. Закрытие SADE означало, что перонисты нанесли ему ущерб во второй раз, о чем свидетельствует визит испанского писателя Хулиана Мариаса ., прибывший в Буэнос-Айрес вскоре после закрытия SADE. Борхес как президент не мог устроить обычный прием для высокого гостя; вместо этого один из друзей Борхеса принес ягненка со своего ранчо, и они зажарили его в таверне через дорогу от здания SADE на улице Мехико. После ужина дружелюбный дворник впустил их в помещение, и они показали Мариасу окрестности при свечах. Эта крошечная группа писателей, проводившая иностранного гостя через темное здание при свете догорающих свечей, была ярким доказательством того, до какой степени SADE ослабла при правлении Хуана Перона. [82]
16 сентября 1955 года Революция Либертадора генерала Педро Эухенио Арамбуру свергла правящую партию и вынудила Перона покинуть страну. Борхес был вне себя от радости и присоединился к демонстрантам, марширующим по улицам Буэнос-Айреса. По словам Уильямсона, Борхес кричал «Viva la Patria», пока его голос не стал хриплым. Из-за влияния матери Борхеса и его собственной роли в оппозиции Перону временное правительство назначило Борхеса директором Национальной библиотеки . [83]
В своем эссе L'Illusion Comique Борхес писал, что в Аргентине существует две истории перонизма. Первый он назвал «преступным», состоящим из тактики полицейского государства , используемой как против реальных, так и воображаемых антиперонистов. Вторая история была, по словам Борхеса, «театральной», составленной из «сказок и басен, сочиненных для потребления болванами». Он утверждал, что, несмотря на свои заявления о ненависти к капитализму, Хуан и Ева Перон «скопировали его методы, диктуя народу имена и лозунги» точно так же, как транснациональные корпорации «навязывают свои бритвенные лезвия, сигареты и стиральные машины».Затем Борхес перечислил многочисленные теории заговора, которые правящая чета продиктовала своим последователям, и то, как эти теории были приняты без вопросов.[84]
Борхес заключил:
Бесполезно перечислять примеры; можно лишь разоблачить двойственность вымыслов прежнего режима, которым нельзя верить и которым верили. Скажут, что неискушенности публики достаточно, чтобы объяснить это противоречие; Я считаю, что причина более глубокая. Кольридж говорил о «добровольной приостановке неверия », то есть о поэтической вере; Сэмюэл Джонсон сказал в защиту Шекспира, что зрители трагедии не верят, что находятся в Александрии .в первом акте и Рим во втором, но подчинитесь удовольствию вымысла. Точно так же лжи диктатуры не верят и не отвергают; они относятся к промежуточному плану, и их цель состоит в том, чтобы скрыть или оправдать отвратительные или жестокие реалии. Они относятся к жалкому или неуклюже-сентиментальному. К счастью, для просвещения и безопасности аргентинцев нынешний режим понял, что функция правительства не в том, чтобы внушать пафос. [85]
В интервью 1967 года Борхес сказал: «Перон был мошенником, и он знал это, и все это знали. Но Перон мог быть очень жестоким. Я имею в виду, что он пытал и убивал людей. А его жена была обычной проституткой». [86]
Когда Перон вернулся из ссылки в 1973 году и снова занял пост президента, Борхес пришел в ярость. В интервью 1975 года для National Geographic он сказал: «Блин, снобы снова в седле. Если их плакаты и лозунги снова осквернят город, я буду рад, что потерял зрение. Ну не могут же они унизить меня, как они делали до того, как мои книги хорошо продавались». [87]
После того, как его обвинили в неумолимости, Борхес пошутил: «Я возмущен тем, что Перон выставил Аргентину в смешном свете для всего мира… как в 1951 году, когда он объявил о контроле над термоядерным синтезом , чего до сих пор не произошло нигде, кроме Солнца и звезд. Какое-то время аргентинцы не решались носить пластыри, опасаясь, что друзья спросят: «Атомная бомба взорвалась у вас в руке?» Позор, потому что в Аргентине действительно есть ученые мирового уровня». [87]
После смерти Борхеса в 1986 году Peronist Partido Justicialista отказалась послать делегата на поминальную службу писателя в Буэнос-Айресе. Представитель партии сказал, что это было реакцией на «некоторые заявления, которые он сделал о стране». [88] Позднее в городском совете Буэнос-Айреса политики-перонисты отказались признать Борхеса аргентинцем, заявив, что он «решил умереть за границей». Когда разъяренные политики из других партий потребовали назвать настоящую причину, перонисты наконец объяснили, что Борхес делал заявления об Эвите Перон, которые они назвали «неприемлемыми». [88]
В 1970-х годах Борхес сначала выразил поддержку военной хунте Аргентины , но был возмущен действиями хунты во время Грязной войны . В знак протеста против их поддержки режима Борхес прекратил публиковаться в газете La Nación . [89]
В 1985 году он написал короткое стихотворение о Фолклендской войне под названием « Хуан Лопес и Джон Уорд » о двух вымышленных солдатах (по одному с каждой стороны), погибших на Фолклендах, в котором он ссылается на «слишком известные острова». Он также сказал о войне: «На Фолклендах была драка между двумя лысыми мужчинами из-за гребня». [90]
Борхес был наблюдателем на судебных процессах над военной хунтой в 1985 году и писал, что «не судить и не осуждать преступления означало бы поощрять безнаказанность и каким-то образом стать ее сообщником». [59] Борхес добавил, что «известия о пропавших без вести людях, преступлениях и зверствах, совершенных [военными]», вдохновили его вернуться к прежней эмерсоновской вере в демократию. [59]
Уордрип-Фруин и Монфор утверждают, что Борхес «возможно, был самой важной фигурой в испаноязычной литературе со времен Сервантеса . Он явно имел огромное влияние, сочиняя замысловатые стихи, рассказы и эссе, воплощавшие концепции головокружительной силы». [91] Работы Борхеса сравнивают с работами Гомера и Мильтона . [92]
В дополнение к рассказам, которыми он наиболее известен, Борхес также писал стихи, эссе, сценарии, литературную критику и редактировал многочисленные антологии. Его самым длинным художественным произведением является четырнадцатистраничный рассказ «Конгресс», впервые опубликованный в 1971 году. Его поздняя слепота сильно повлияла на его более поздние произведения. Борхес писал: «Когда я думаю о том, что я потерял, я спрашиваю: «Кто знает себя лучше, чем слепой?» – ибо каждая мысль становится инструментом». [93]
Первостепенное место среди его интеллектуальных интересов занимают элементы мифологии, математики, теологии, которые он интегрирует через литературу, иногда в игровой форме, иногда с большой серьезностью. [94]
Борхес сочинял стихи на протяжении всей своей жизни. По мере того, как его зрение ухудшалось (оно приходило и уходило из-за борьбы между преклонным возрастом и достижениями в глазной хирургии), он все больше сосредотачивался на написании стихов, поскольку мог запомнить всю незавершенную работу. [95]
Его стихи охватывают тот же широкий круг интересов, что и его художественная литература, наряду с проблемами, возникающими в его критических произведениях и переводах, а также в более личных размышлениях. Например, его интерес к идеализму пронизывает его творчество, отраженное в вымышленном мире Тлена в « Тлен, Укбар, Орбис Тертиус » и в его эссе « Новое опровержение времени ». [96] Это также появляется как тема в « О точности в науке », в его стихах «Вещи» и « Эль Голем » («Голем») и в его рассказе « Круглые руины ». [ нужна ссылка ]
Борхес был известным переводчиком. Он переводил литературные произведения с английского, французского, немецкого, древнеанглийского и древнескандинавского языков на испанский язык. Его первой публикацией в газете Буэнос-Айреса был перевод рассказа Оскара Уайльда « Счастливый принц » на испанский язык, когда ему было девять лет. [97] В конце своей жизни он произвел испаноязычную версию части Прозаической Эдды Снорри Стурлусона . Он также переводил (одновременно слегка преображая) произведения Амброуза Бирса , Уильяма Фолкнера , Андре Жида , Германа Гессе ,Франц Кафка , Редьярд Киплинг , Эдгар Аллан По , Уолт Уитмен и Вирджиния Вульф . [Примечание 5] Борхес много писал и читал лекции об искусстве перевода, считая, что перевод может улучшить оригинал, может даже быть неверным ему, и что альтернативные и потенциально противоречивые переводы одного и того же произведения могут быть одинаково действительными. [98] Борхес использовал приемы литературной подделки и рецензии на воображаемое произведение, обе формы современных псевдоэпиграфов .
Самый известный набор литературных подделок Борхеса восходит к его ранней работе переводчиком и литературным критиком с регулярной колонкой в аргентинском журнале El Hogar . Наряду с публикацией многочисленных законных переводов, он также публиковал оригинальные произведения, например, в стиле Эмануэля Сведенборга [Примечание 6] или « Тысяча и одна ночь» , первоначально заявляя, что это переводы произведений, на которые он случайно натолкнулся. В другом случае он добавил три коротких произведения с ложной атрибуцией в свою законную и тщательно проработанную антологию El matrero . [Примечание 6] Некоторые из них собраны во « Универсальной истории позора» .
Хотя Борхес был великим популяризатором рецензии на воображаемое произведение, он развил идею из « Sartor Resartus » Томаса Карлейля , рецензии на целую книгу несуществующего немецкого трансценденталистского произведения и биографии его столь же несуществующего произведения. автор. В «Этом искусстве стихов » Борхес говорит, что в 1916 году в Женеве «[я] открыл для себя Томаса Карлейля и был поражен им. Я читал Sartor Resartus и могу вспомнить многие его страницы; я знаю их наизусть». [99]
В предисловии к своему первому опубликованному сборнику художественной литературы «Сад расходящихся тропок » Борхес отмечает: «Это кропотливое и обедняющее безумие — безумие сочинять огромные книги, излагая на пятистах страницах идею, которая может быть прекрасно воплощена». рассказать устно за пять минут. Лучший способ сделать это - сделать вид, что эти книги уже существуют, и предложить краткое изложение, комментарий к ним ». Затем он цитирует как Сартора Резартуса , так и « Прекрасную гавань » Сэмюэля Батлера , отмечая, однако, что «эти произведения страдают тем несовершенством, что они сами являются книгами и ничуть не менее тавтологичны, чем другие. Более разумный, более неумелый, и более ленивый человек, я решил писать заметкина воображаемых книгах» [100] .
С другой стороны, Борхесу ошибочно приписывали некоторые произведения, например поэму «Мгновения» . [101] [102]
Изменение стиля Борхеса от регионалистского криоллизма к более космополитическому стилю принесло ему много критики со стороны таких журналов, как Contorno , левое аргентинское издание под влиянием Сартра, основанное Дэвидом Виньясом и его братом вместе с другими интеллектуалами, такими как Ноэ Житрик и Адольфо Прието. В постперонистской Аргентине начала 1960-х годов Конторно встретил широкое одобрение молодежи, которая оспаривала подлинность старых писателей, таких как Борхес, и ставила под сомнение их экспериментальное наследие. Они утверждали, что магический реализм и исследование универсальных истин пришли за счет ответственности и серьезности перед лицом проблем общества. [103]
Писатели Конторно признали Борхеса и Эдуардо Маллеа «докторами техники», но утверждали, что их работам не хватает содержания из-за отсутствия взаимодействия с реальностью, в которой они обитают, что является экзистенциалистской критикой их отказа принять существование и реальность в своих работах. [103]
Рассказ « Секта Феникса » классно интерпретируется, чтобы намекнуть на повсеместное распространение половых актов среди людей [104] — концепция, основные качества которой рассказчик истории не может коснуться.
За некоторыми заметными исключениями женщины почти полностью отсутствуют в художественной литературе Борхеса. [105] Тем не менее, в более поздних произведениях Борхеса есть несколько примеров романтической любви, например, рассказ « Ульрикке » из «Книги песка» . Главный герой рассказа «Эль муэрто» также вожделеет к «великолепной, презрительной, рыжеволосой женщине» Азеведо Бандейры [106] , а позже «спит с женщиной с блестящими волосами». [107] Хотя они не появляются в рассказах, женщины широко обсуждаются как объекты безответной любви в его рассказах «Захир» и «Алеф».[108] [ нужна страница ] Сюжет La Intrusaоснован на реальной истории двух друзей. Борхес превратил своих вымышленных двойников в братьев, исключив возможность гомосексуальных отношений. [109]
« Эмма Зунц » — единственный рассказ Борхеса, главная героиня которого — женщина. [110] Первоначально опубликованная в 1948 году, эта работа рассказывает историю молодой женщины, которая убивает мужчину, чтобы отомстить за позор и самоубийство своего отца. Она тщательно планирует преступление, соглашаясь на неприятный сексуальный контакт с незнакомцем, чтобы создать у предполагаемой жертвы видимость сексуальной непристойности. Несмотря на то, что она замышляет и совершает убийство, одноименная героиня этой истории удивительно симпатична, как из-за внутренних качеств в характере (что интересно, она верит в ненасилие), так и из-за того, что история повествуется от «далекого, но сочувствующего человека». "Точка зрения, которая подчеркивает остроту ее положения. [111]
Борхесу так и не была присуждена Нобелевская премия по литературе , что постоянно огорчало писателя. [9] Он был одним из нескольких выдающихся авторов, которые так и не получили этой чести. [112] Борхес прокомментировал: «Отказ от присуждения мне Нобелевской премии стал скандинавской традицией; с тех пор, как я родился, мне ее не присуждали». [113]
Некоторые наблюдатели предположили, что Борхес не получил награду в более позднем возрасте из-за своих консервативных политических взглядов или, точнее, из-за того, что он принял награду от чилийского диктатора Аугусто Пиночета . [114] [115]
Однако Борхес несколько раз попадал в шорт-лист кандидатов. В 1965 году он рассматривался вместе с Владимиром Набоковым , Пабло Нерудой и Михаилом Шолоховым , а в 1966 году была предложена общая премия Борхесу и Мигелю Анхелю Астуриасу . [116] Борхес был снова номинирован в 1967 году и вошел в число трех последних кандидатов, рассмотренных комитетом, согласно нобелевским записям, обнародованным к 50-летию в 2017 году. Комитет рассмотрел Борхеса, Грэма Грина и Мигеля Анхеля Астуриаса , с последним выбранный победитель. [117]
Многие из самых известных рассказов Борхеса посвящены темам времени (« Тайное чудо »), бесконечности (« Алеф »), зеркал (« Тлен, Укбар, Орбис Терциус ») и лабиринтов (« Два короля и два лабиринта »). ", " Дом Астериона ", " Бессмертный ", " Сад расходящихся троп "). Уильямсон пишет: «Его основное утверждение заключалось в том, что художественная литература не зависит от иллюзии реальности; в конечном итоге важна была способность автора вызвать у читателя« поэтическую веру »». [9]
Его рассказы часто имеют фантастические темы, такие как библиотека, содержащая все возможные 410 страниц текста (« Вавилонская библиотека »), человек, который ничего не забывает из того, что он пережил (« Фунес, Памятный »), артефакт, с помощью которого пользователь может увидеть все во вселенной («Алеф») и еще год, отданный человеку, стоящему перед расстрельной командой («Тайное чудо»). Борхес рассказывал реалистичные истории из южноамериканской жизни, народных героев, уличных бойцов, солдат, гаучо , детективов и исторических личностей. Он смешивал реальное и фантастическое, правду с вымыслом. Его интерес к соединению фэнтези, философии и искусства перевода очевиден в таких статьях, как «ПереводчикиКнига «Тысячи и одной ночи ». В « Книге воображаемых существ », тщательно исследованном бестиарии мифических существ, Борхес писал: «Есть своего рода ленивое наслаждение в бесполезной и неподходящей эрудиции» . 118] Интерес Борхеса к фэнтези разделял Биой Касарес, с которым он в соавторстве написал несколько сборников сказок между 1942 и 1967 годами .
Часто, особенно в начале его карьеры, смесь фактов и фантазий переходила черту в область розыгрыша или литературного подлога. [Примечание 6]
«Сад расходящихся тропок» (1941) представляет идею разветвления тропинок через сети времени, ни одна из которых не является одинаковой, все из которых равны. Борхес использует повторяющийся образ «лабиринта, который сгибается сам в себя в бесконечной регрессии», чтобы мы «осознавали все возможные выборы, которые мы могли бы сделать». [119] У разветвляющихся путей есть ответвления, представляющие эти варианты выбора, которые в конечном итоге ведут к разным концовкам. Борхес считал, что поиск человеком смысла в, казалось бы, бесконечной вселенной бесплоден, и вместо этого использует лабиринт как загадку времени, а не пространства. [119] Он исследовал темы всеобщей случайности (« Лотерея в Вавилоне ») и безумия (« Захир"). Благодаря успеху рассказа "Расходящиеся тропы" термин "борхезианский" стал отражать нелинейность повествования . [Примечание 7]
Философский термин «борхесовская головоломка» назван в его честь и определяется как онтологический вопрос о том, «пишет ли писатель историю или она пишет его». [120] Первоначальная концепция была выдвинута Борхесом в « Кафке и его предшественниках » . Изучив работы, написанные до Кафки, Борхес написал:
Если я не ошибаюсь, перечисленные мною разнородные произведения напоминают Кафку; если не ошибаюсь, не все они похожи друг на друга. Второй факт является более существенным. В каждом из этих текстов мы находим кафкианскую идиосинкразию в большей или меньшей степени, но если бы Кафка никогда не написал ни строчки, мы бы не восприняли этого качества; другими словами, его бы не существовало. Поэма Браунинга «Страхи и сомнения» .предсказывает творчество Кафки, но наше прочтение Кафки заметно обостряет и отклоняет наше прочтение стихотворения. Браунинг не читал его так, как мы сейчас. В лексиконе критиков слово «предшественник» незаменимо, но оно должно быть очищено от всякого оттенка полемики или соперничества. Дело в том, что каждый писатель создает своих предшественников. Его работа изменяет наше представление о прошлом, поскольку она изменит будущее» [121] .
Наряду с другими молодыми аргентинскими писателями своего поколения Борхес изначально сплотился вокруг вымышленного персонажа Мартина Фиерро. Мартин Фиерро , стихотворение Хосе Эрнандеса , было доминирующим произведением аргентинской литературы 19 века . Его одноименный герой стал символом аргентинской чувственности, оторванной от европейских ценностей – гаучо , свободный, бедный, пампасный . [122]
Персонаж Фиерро незаконно призван служить в пограничный форт, чтобы защищать его от коренного населения, но в конечном итоге дезертирует, чтобы стать гаучо матреро , аргентинским эквивалентом североамериканского западного преступника. Борхес внес большой вклад в авангардный журнал Мартина Фиерро в начале 1920-х годов. [ нужна ссылка ]
Когда Борхес повзрослел, он стал более тонко относиться к поэме Эрнандеса. В своей книге эссе по стихотворению Борхес отделяет свое восхищение эстетическими достоинствами произведения от своего неоднозначного мнения о моральных достоинствах его главного героя. [123] В своем эссе «Аргентинский писатель и традиции» (1951) Борхес отмечает, как Эрнандес выражает аргентинский характер. В ключевой сцене поэмы Мартин Фиерро и Эль Морено соревнуются, импровизируя песни на универсальные темы, такие как время, ночь и море, отражая реальную традицию гаучо пайадас , импровизированные музыкальные диалоги на философские темы. [122] [124]Борхес указывает, что Эрнандес, очевидно, знал разницу между настоящей традицией гаучо сочинять стихи и «неуклюжей» модой среди литераторов Буэнос-Айреса. [ нужна ссылка ]
В своих работах он опровергает архинационалистических интерпретаторов стихотворения и презирает других, таких как критик Элеутерио Тискорниа, за их европеизирующий подход. Борхес отрицает, что аргентинская литература должна отличаться тем, что ограничивается «местным колоритом», который он приравнивает к культурному национализму. [124] Расин и Шекспирработа, по его словам, выходила за пределы границ их стран. Он также утверждает, что литература не нуждается в привязке к наследию испанской или европейской традиции Старого Света. Он также не должен определять себя сознательным отказом от своего колониального прошлого. Он утверждает, что аргентинские писатели должны иметь возможность заново определять аргентинскую литературу, писать об Аргентине и мире с точки зрения тех, кто унаследовал всю мировую литературу. [124] Уильямсон говорит: «Основной аргумент Борхеса заключается в том, что сам факт написания с маргиналов предоставляет аргентинским писателям особую возможность для инноваций, не будучи привязанными к канонам центра, ... одновременно являясь частью и отдельно от центр, который дает им большую потенциальную свободу». [122]
Борхес сосредоточился на универсальных темах, но также написал значительный объем литературы на темы аргентинского фольклора и истории. Его первая книга, поэтический сборник Fervor de Buenos Aires ( «Страсть к Буэнос-Айресу »), появилась в 1923 году. Сочинения Борхеса о вещах аргентинских включают аргентинскую культуру («История танго»; «Надписи на конных повозках»), фольклор (« Хуана Мураньи», «Ночь даров»), литературы («Аргентинский писатель и традиции», «Альмафуэрте»; « Эваристо Каррьего ») и национальных проблем («Праздник чудовища», «Спешите, спешите», « The Mountebank», «Педро Сальвадорес»). Однако ультранационалистыпродолжал сомневаться в своей аргентинской идентичности. [125]
Интерес Борхеса к аргентинским темам отчасти отражает вдохновение его родословной. У Борхеса была английская бабушка по отцовской линии, которая примерно в 1870 году вышла замуж за криолло Франсиско Борхеса, человека с военным командованием и исторической ролью в аргентинских гражданских войнах на территории нынешних Аргентины и Уругвая . [ нужна ссылка ]
Вдохновленный гордостью за наследие своей семьи, Борхес часто использовал эти гражданские войны в качестве декораций в художественной и полуфантастической литературе (например, «Жизнь Тадео Исидоро Круза», «Мертвец», «Авелино Арредондо»), а также в поэзии. («Генерал Кирога едет на смерть в карете»). Прадед Борхеса по материнской линии, Мануэль Исидоро Суарес , был еще одним военным героем, которого Борхес увековечил в стихотворении «Паж в память о полковнике Суаресе, Викторе в Хунине». [126] Его научная литература исследует многие темы, найденные в его художественной литературе. Такие эссе, как «История танго » или его сочинения по эпической поэме « Мартин Фиерро ».» исследовать аргентинские темы, такие как самобытность аргентинского народа и различных аргентинских субкультур. Различные генеалогии персонажей, места действия и темы в его рассказах, таких как «La muerte y la brújula», использовали аргентинские модели, не уступая его читателей или представление аргентинской культуры как «экзотической» [125].
На самом деле, вопреки тому, что обычно предполагается, география, встречающаяся в его художественных произведениях, часто не соответствует реальной Аргентине. [127] В своем эссе «Argentino y la tradición» Борхес отмечает, что само отсутствие верблюдов в Коране было достаточным доказательством того, что это арабское произведение (несмотря на тот факт, что верблюды на самом деле упоминаются в Коране). Коран). Он предположил, что только тот, кто пытается написать «арабское» произведение, намеренно включает верблюда. [125] Он использует этот пример, чтобы проиллюстрировать, что его диалог с универсальными экзистенциальными проблемами был таким же аргентинским, как и письмо о гаучо и танго. [ нужна ссылка ]
Во время принятия Декларации независимости Аргентины в 1816 году население было преимущественно криолло (испанского происхождения). С середины 1850-х годов в страну прибыли волны иммиграции из Европы, особенно из Италии и Испании, и в последующие десятилетия аргентинская национальная идентичность разнообразилась. [9] [128] Борхес писал в строго европейском литературном контексте, погруженном в испанскую, английскую, французскую, немецкую, итальянскую, англосаксонскую и древнескандинавскую литературу. Он также читал переводы ближневосточных и дальневосточных произведений. Письма Борхеса также основаны на исследованиях христианства, буддизма, ислама и иудаизма, включая выдающихся религиозных деятелей, еретиков и мистиков.[129]
Религия и ересь исследуются в таких рассказах, как « Поиск Аверроэса », « Писание Бога », « Богословы » и « Три версии Иуды ». Любопытная инверсия господствующих христианских представлений об искуплении в последней истории характерна для подхода Борхеса к богословию в его литературе. [130]
Описывая себя, он сказал: «Я не уверен, что существую на самом деле. Я — это все писатели, которых я читал, все люди, которых я встречал, все женщины, которых я любил; все города, которые я посетили все мои предки». [113] В молодости он посетил приграничные пампасы , простирающиеся за пределы Аргентины в Уругвай и Бразилию . Борхес сказал, что его отец хотел, чтобы он «стал гражданином мира, великим космополитом», подобно Генри и Уильяму Джеймсам . [131]
В молодости Борхес жил и учился в Швейцарии и Испании. Когда Борхес повзрослел, он путешествовал по Аргентине в качестве лектора и по всему миру в качестве приглашенного профессора; он продолжал путешествовать по миру, когда стал старше, и, наконец, поселился в Женеве , где провел часть своей юности. Опираясь на влияние многих времен и мест, работы Борхеса принижали национализм и расизм. [125] Тем не менее, Борхес также презирал свое баскское происхождение и критиковал отмену рабства в Америке, потому что считал, что чернокожие счастливее, оставаясь необразованными и лишенными свободы. [132] Характерные для Аргентины портреты различных сосуществующих культур особенно ярко выражены в книге.Шесть задач для дона Исидоро Пароди (в соавторстве с Биоем Касаресом) и «Смерть и компас» . Борхес писал, что считает мексиканского эссеиста Альфонсо Рейеса «лучшим прозаиком на испанском языке всех времен». [133]
Борхес был также поклонником азиатской культуры, например, древней китайской настольной игры Го , о которой он написал несколько стихов, [134] в то время как у Сада Расходящихся Путей была сильная китайская тема.
Борхес был укоренен в модернизме , преобладающем в его ранние годы, и находился под влиянием символизма . [135] Подобно Владимиру Набокову и Джеймсу Джойсу , он сочетал интерес к родной культуре с более широкими взглядами, а также разделял их многоязычие и изобретательность с языком. Однако в то время как Набоков и Джойс стремились к все более крупным произведениям, Борхес оставался миниатюристом. Его работа продвинуласьот того, что он называл «барокко»: его более поздний стиль гораздо более прозрачен и натуралистичен, чем его ранние работы. Борхес представлял гуманистический взгляд на средства массовой информации, который подчеркивал социальный аспект искусства, движимого эмоциями. Если искусство представляло собой инструмент, то Борхеса больше интересовало, как этот инструмент можно использовать для взаимодействия с людьми. [91]
Экзистенциализм достиг своего апогея в годы величайшего художественного творчества Борхеса. Утверждалось, что его выбор тем в значительной степени игнорировал центральные принципы экзистенциализма. Критик Поль де Ман отмечает: «Какими бы ни были экзистенциальные тревоги Борхеса, они имеют мало общего с строго прозаическим взглядом Сартра на литературу, серьезностью морализма Камю или весомой глубиной немецкой экзистенциальной мысли. последовательное расширение чисто поэтического сознания до самых дальних его пределов». [136]
В сборнике эссе Borges y la Matemática («Борхес и математика», 2003 г.) аргентинского математика и писателя Гильермо Мартинеса рассказывается, как Борхес использовал математические концепции в своей работе. Мартинес утверждает, что Борхес имел, например, хотя бы поверхностное знание теории множеств , с которой он элегантно обращается в таких рассказах, как « Книга песка ». [137] Другие книги, такие как «Невообразимая математика Вавилонской библиотеки Борхеса» Уильяма Голдблума Блоха (2008 г.) и « Бездумное мышление: Хорхе Луис Борхес, математика и новая физика » Флойда Меррелла (1991 г.), также исследуют эту взаимосвязь.
Фриц Маутнер , философ языка и автор Wörterbuch der Philosophie ( Философский словарь ), оказал большое влияние на Борхеса. Борхес всегда признавал влияние этого немецкого философа. [138] Согласно литературному обзору Sur, книга была одной из пяти книг, наиболее отмеченных и прочитанных Борхесом. Впервые Борхес упомянул Маутнера в 1928 году в своей книге «Язык аргентинцев» ( El idioma de los argentinos ). В интервью 1962 года Борхес описал Маутнера как человека, обладающего прекрасным чувством юмора, а также большими знаниями и эрудицией. [139]
В интервью [140] Денис Даттон спросил Борхеса, кто были «философы, оказавшие влияние на ваши работы, которыми вы больше всего интересовались». В ответ Борхес назвал Беркли и Шопенгауэра . На него также повлиял Спиноза, о котором Борхес написал известное стихотворение [141] .
Не без юмора Борхес однажды написал «Siempre imaginé que el Paraíso sería algún tipo de biblioteca». (Я всегда представлял Рай какой-то библиотекой.) [142]
Будучи агностиком, я живу в большем, более фантастическом мире, почти сверхъестественном.
Это делает меня более терпимым.
Мало-помалу я начал осознавать странную иронию событий. Я всегда представлял Рай как некую библиотеку. Другие думают о саду или о дворце. Я был в некотором роде центром девятисот тысяч книг на разных языках, но обнаружил, что едва могу разобрать титульные листы и корешки.
Библиотечные ресурсы о Хорхе Луисе Борхесе |
|
Хорхе Луис Борхес |
---|
|