В истории археологической теории термину миграционизм противопоставлялся термин диффузионизм (или «иммобилизм») как средство различения двух подходов к объяснению распространения доисторических археологических культур и нововведений в артефактах . Миграционизм объясняет культурные изменения с точки зрения миграции людей , в то время как диффузионизм опирается на объяснения, основанные на межкультурном распространении идей, а не населения ( горшки, а не люди [1] ).
Западная археология первой половины 20-го века полагалась на предположение о миграции и вторжении как движущей силе культурных изменений. Это подверглось критике со стороны процессуалистов в 1960-х и 1970-х годах, что привело к появлению нового мейнстрима, который отверг «миграционный подход» как устаревший. [2] С 1990-х годов возобновился интерес к «миграционным» сценариям, поскольку археологи пытались найти археологические отражения миграций, которые, как известно, происходили исторически. С 2000-х годов развитие археогенетики открыло новые возможности для исследований, основанных на анализе древней ДНК .
Кристиансен (1989) утверждал, что причины принятия «иммобилизма» в эпоху холодной войны были идеологическими, проистекающими из упора на политические решения, вытесняющие военные действия. [3]
« Диффузионизм » в его первоначальном использовании в 19-м и начале 20-го века не исключал миграции или вторжения. Это был скорее термин для предположения о любом распространении культурных инноваций, в том числе путем миграции или вторжения, в отличие от «эволюционизма», предполагающего независимое появление культурных инноваций в процессе параллельной эволюции , называемого «культурным эволюционизмом».
Оппозиция миграционизму, как утверждалось в 1970-х годах, имела идеологический компонент антинационализма, полученный из марксистской археологии , восходящий к В. Гордону Чайлду . Чайлд в межвоенный период объединил «эволюционизм» и «диффузионизм», утверждая промежуточную позицию, согласно которой каждое общество развивалось по-своему, но под сильным влиянием распространения идей из других мест. В отличие от умеренной позиции Чайльда, которая допускала распространение идей и даже умеренную миграцию, советская археология придерживалась формы крайнего эволюционизма, объяснявшего все культурные изменения классовой напряженностью внутри доисторических обществ. [4]
«Миграционизм» потерял популярность в основной западной археологии в 1970-х годах. Адамс (1978: 483f.) описал миграционизм как «специальное объяснение культурных, языковых и расовых изменений в таком необычайном количестве отдельных случаев, что говорить о миграционной школе объяснения кажется вполне уместным». Адамс (стр. 484) утверждал, что преобладание миграционного движения «вплоть до середины прошлого [19-го] века» можно объяснить тем, что оно «было и остается единственным объяснением культурных изменений, которое можно легко согласовать с буквальной интерпретацией Ветхого Завета», и как таковой представляет собой устаревшее « креационистское"взгляд на предысторию, который теперь будет оспорен "небиблейскими, антикреационистскими" взглядами. Адамс (стр. 489) принимает только как "неизбежные" миграционистские сценарии, которые касаются первого заселения региона, такого как первое заселение Америки "посредством одной или нескольких миграций через Берингов сухопутный мост» и «последовательных перемещений народов Дорсет и Туле через канадскую Арктику».