Раскол между Востоком и Западом

Восток-Запад Раскол (также Великий Раскол или Раскол 1054 ) является разрывом общения с 11 - ого столетия между католической церковью и Восточной Православной Церковью . ^[1] Раскол стала кульминацией теологических и политических разногласий , которые были разработанными в течение предшествующих столетий между восточным и западным христианством .

Череда церковных разногласий и богословских споров между греческим Востоком и латинским Западом предшествовала формальному расколу, произошедшему в 1054 году. ^{[1] [2] [3]} Наиболее заметными среди них были: шествие Святого Духа , квасного или пресного хлеба. следует использовать в Евхаристии , ^[а] епископ Рим п «s к универсальной юрисдикции , и вместо Константинопольского престола по отношению к пентархии . ^[7]

В 1053 году был сделан первый шаг в процессе, который привел к формальному расколу: греческие церкви на юге Италии были вынуждены подчиняться латинским обычаям, а если кто-то из них не сделал этого, они были вынуждены закрыться. ^{[8] [9] [10]} В отместку Вселенский Патриарх Константинополя Михаил I Керуларий приказал закрыть все латинские церкви в Константинополе . В 1054 году папский легат, посланный Львом IX, отправился в Константинополь с целями, в том числе отказом Керуларию в титуле « Вселенского патриарха » и настаиванием на том, чтобы он признал притязания папы на пост главы всех церквей. ^[1] Основными целями папской миссии были поиск помощи у византийского императора ввиду норманнского завоевания южной Италии и борьба с недавними нападениями Льва Охридского на использование пресного хлеба и других западных обычаев, ^[11] атаки, которые были поддержаны Церуларием. Историк Аксель Байер говорит, что миссия была отправлена ​​в ответ на два письма: одно от императора с просьбой о помощи в организации общей военной кампании восточной и западной империй против норманнов , а другое - от Церулария. ^[12] При отказе Керулария принять требование, глава миссии, кардинал Гумберт из Сильвы Кандида , OSB , отлучил его, а взамен Керуларий отлучил Гумберта и других легатов. ^[1]

Правомерность акта западных легатов сомнительна, потому что папа Лев умер, а отлучение Керулария от церкви касалось только легатов лично. ^[1] Тем не менее, Церковь раскололась по доктринальным, теологическим, лингвистическим, политическим и географическим признакам, и фундаментальная брешь так и не была устранена, причем каждая сторона иногда обвиняла другую в том, что она впала в ересь и инициировала разделение. В Латинском ведомых крестовых , тем резне латинян в 1182, ответном ударе Запада в Мешковина Солунского в 1185 , то захват и разграбление Константинополя во время Четвертого крестового похода в 1204 году, а также введение латинских патриархов сделали примирение более трудным. ^[1] Установление латинской иерархии в государствах крестоносцев означало, что было по два конкурирующих претендента на каждый из патриархальных престолов Антиохии, Константинополя и Иерусалима, что делало существование раскола очевидным. ^[13] Несколько попыток примирения не принесли результатов.

В 1965 году Папа Павел VI и Вселенский Патриарх Константинополя Афинагор I аннулировали анафемы 1054 года ^[1], хотя это аннулирование мер, которые были приняты против нескольких человек, было, по сути, жестом доброй воли и не представляло собой какого-либо воссоединения. Отсутствие полного общения между церквями даже прямо упоминается, когда Кодекс канонического права разрешает католическим служителям совершать таинства покаяния, Евхаристии и помазания больных спонтанно просящих членов восточных церквей, таких как Восточная Православная Церковь. (а также Восточные православные церкви и Церковь Востока ) и члены западных церквей, таких как Старая католическая церковь . ^[14] Контакты между двумя сторонами продолжаются. Каждый год одна делегация присоединяется к празднованию престольного праздника друг друга: Святых Петра и Павла (29 июня) в Риме и Святого Андрея (30 ноября) в Константинополе, и главы друг друга несколько раз посещали друг друга. . Усилия Вселенских патриархов по примирению с католической церковью часто становились объектом резкой критики со стороны некоторых православных. ^[15]

Ярослав Пеликан подчеркивает, что «хотя раскол между Востоком и Западом произошел в основном из-за политических и церковных разногласий, этот разлад также отражал основные богословские различия». Пеликан далее утверждает, что антагонисты в 11 веке неуместно преувеличивали свои богословские различия, тогда как современные историки склонны их преуменьшать. Пеликан утверждает, что документы той эпохи свидетельствуют о «глубине интеллектуального отчуждения, развившейся между двумя частями христианского мира». Хотя обе стороны были технически более виновны в расколе, чем в ереси, они часто обвиняли друг друга в богохульстве. Пеликан описывает большую часть спора как касающуюся «региональных различий в обычаях и обычаях», некоторые из которых были адиафорическими (т.е. ни правильными, ни неправильными). Однако он продолжает говорить, что, хотя в принципе было легко принять существование адиафоры, на практике было трудно отличить обычаи, которые были безобидно адиафорическими, от тех, которые имели доктринальный смысл. ^[16]

Экклезиологические споры

Филип Шеррард, православный богослов, утверждает, что основной причиной раскола между Востоком и Западом было и остается «столкновение этих двух принципиально несовместимых экклезиологий». Роджер Хейт характеризует вопрос об епископальной власти в церкви как «острый», а «относительное положение Рима и Константинополя является постоянным источником напряженности». Хайт характеризует различие в экклезиологии как «контраст между папой с универсальной юрисдикцией и комбинацией патриархальной надстройки с епископальной и синодальной экклезиологией причастия, аналогичной той, что есть у Киприана ». ^[17] Однако Николай Афансиев критиковал католическую и православную церкви за «присоединение к универсальной экклезиологии св. Киприана Карфагенского, согласно которой может существовать только одна истинная и универсальная церковь». ^[18]

Еще одним предметом разногласий было безбрачие среди западных священников (как монашеских, так и приходских), в отличие от восточной дисциплины, согласно которой приходские священники могли быть женатыми мужчинами. Однако в латинской церкви всегда были священники, состоявшие в законном браке. Они составляли небольшое меньшинство с 12 века.

Экклезиологическая структура

Существует несколько различных экклезиологий: «экклезиология причастия», «евхаристическая экклезиология», «экклезиология крещения», «тринитарная экклезиология», «керигматическое богословие». ^[19] Другие экклезиологии - это «иерархически-институциональная», «органически-мистическая» ^[20] и «конгрегационалистская». ^[21]

Восточные церкви придерживались идеи, что каждый поместный город-церковь со своим епископом, пресвитерами, диаконами и людьми, совершающими евхаристию, составляет всю церковь. С этой точки зрения, называемой евхаристической экклезиологией (или, в последнее время, голографической экклезиологией), каждый епископ является преемником Святого Петра в своей церкви («Церковь»), и церкви образуют то, что Евсевий называл общим союзом церквей. Это подразумевало, что все епископы были онтологически равными, хотя функционально отдельные епископы могли получать особые привилегии от других епископов и служить митрополитами , архиепископами или патриархами . В Римской империи, со времен Константина до падения империи в 1453 году, действующим принципом стала универсальная экклезиология, а не евхаристия. ^{[22] [23]} Возобладало мнение, что «когда Римская империя стала христианской, совершенный мировой порядок, завещанный Богом, был достигнут: одна вселенская империя была суверенной и с ней совпадала одна вселенская церковь». ^[24] Вначале экклезиология Римской церкви была универсальной, с идеей, что Церковь была всемирным организмом с назначенным Богом (а не функционально) центром: Церковью / Епископом Рима. Эти два взгляда все еще присутствуют в современном восточном православии и католицизме и могут рассматриваться как основополагающие причины расколов и Великого раскола между Востоком и Западом.

«Православная церковь не принимает доктрину папской власти, изложенную в Ватиканском соборе 1870 года и проповедуемую сегодня в католической церкви». ^[25] Православная Церковь всегда сохраняла исходную позицию коллегиальности епископов, в результате чего структура церкви приближалась к конфедерации . У православных есть соборы, где собраны высшие авторитеты в каждой церковной общине, но, в отличие от католической церкви, ни один центральный человек или фигура не имеет абсолютного и безошибочного последнего слова о церковной доктрине. На практике это иногда приводило к разделению между греческой, русской, болгарской и украинской православными церквями, поскольку ни один центральный орган не может выступать в качестве арбитра в различных внутренних спорах.

Со второй половины ХХ века евхаристическую экклезиологию поддерживают католические богословы. Анри де Любак пишет: «Церковь, как и Евхаристия, есть тайна единства, та же тайна, единственная с неисчерпаемыми богатствами. Оба являются телом Христа - одним и тем же телом». ^[26] Джозеф Ратцингер называет евхаристическую экклезиологию «настоящим ядром учения о кресте Второго Ватиканского Собора ». ^[20] Согласно Ратцингеру, одна церковь Бога существует не иначе, как в различных отдельных местных общинах. ^[27] В них Евхаристия повсюду совершается в единстве с Церковью. ^[28] Евхаристическая экклезиология привела к тому, что собор «подтвердил богословское значение поместной церкви. Если каждое совершение Евхаристии связано не только с причастным присутствием Христа на алтаре, но и с Его церковным присутствием в собравшейся общине, то каждый Поместная евхаристическая церковь должна быть чем-то большим, чем подмножество вселенской церкви; это должно быть тело Христа «в том месте» ». ^[29]

Экклезиологический аспект раскола между Востоком и Западом вращается вокруг власти епископов в их епархиях ^[30] и линий власти между епископами разных епархий. Католики обычно настаивают на верховенстве римской и папской власти на основании святоотеческих писаний и соборных документов. ^[31]

Папская привилегия и власть

Нынешние официальные учения католической церкви о папских привилегиях и власти, неприемлемые для восточных православных церквей, являются догмой о непогрешимости папы, когда он официально говорит «из кафедры Петра (ex cathedra Petri)» по вопросам веры и морали, которые должны проводиться. всей Церковью, так что такие определения не могут быть изменены «сами по себе, а не с согласия Церкви» ( ex sese et non-ex consnsu ecclesiae ) ^[32] и имеют обязательный характер для всех (католических) христиан в Мир; прямая епископальная юрисдикция Папы над всеми (католическими) христианами в мире; полномочия папы назначать (а значит, и смещать) ^{[ необходима цитата ]} епископов всех (католических) христианских церквей, за исключением территории патриархата; ^[33] и утверждение, что легитимность и авторитет всех (католических) христианских епископов в мире проистекают из их союза с римским престолом и его епископом, верховным понтификом, единственным преемником Петра и наместником Христа на земле. ^{[ необходима цитата ]}

Главным из церковных вопросов, разделяющих две церкви, является значение папского первенства в рамках любой будущей объединенной церкви. Православные настаивают на том, что это должно быть «первенство чести», как в древней церкви, а не «первенство власти» ^[34], тогда как католики считают роль понтифика необходимой для осуществления им власти и авторитета, т.е. точная форма которой открыта для обсуждения с другими христианами. ^[b] Согласно православной вере, испытанием соборности является приверженность авторитету Священного Писания, а затем Священного Предания церкви. Это не определяется приверженностью к какому-либо конкретному видению . Позиция Православной церкви состоит в том, что она никогда не признавала Папу де-юре лидером всей церкви.

Ссылаясь на Игнатия Антиохийского ^[37], Карлтон говорит:

Вопреки распространенному мнению, слово католический не означает «универсальный»; оно означает «цельный, полный, ни в чем не лишенный». ... Таким образом, признать Церковь католической - значит сказать, что Она обладает полнотой христианской веры. Сказать, однако, что Православие и Рим представляют собой два легких одной и той же Церкви, значит отрицать, что каждая Церковь по отдельности является католической в ​​любом значимом смысле этого слова. Это не только противоречит учению Православия, но и категорически противоречит учению Римско-католической церкви, считавшей себя истинно католической.

-  Карлтон 2007 , стр. 22

Церковь является образом Троицы ^[38] и отражает реальность воплощения.

Тело Христа всегда должно быть равным самому себе ... Поместная церковь, являющая тело Христа, не может быть отнесена к какой-либо более крупной организации или коллективу, что делает ее более католической и более единой по той простой причине, что принцип тотальной соборности и единства ему уже присуще полное единство.

-  Шеррард 1996 , стр. 15

Богословские вопросы

Политика иконоборчества, проводимая серией указов императора Льва III Исавра в 726–729 годах, встретила сопротивление на Западе, что привело к трениям, которые прекратились в 787 году, когда Второй Никейский собор подтвердил, что изображениям следует поклоняться, но не поклоняться. . Каролингские книги , по заказу Карла , подверг критике то , что дефектный перевод дал в решении совета, но их возражения были опровергнуты папа Адриан I .

С точки зрения католической церкви, экклезиологические вопросы являются центральными, поэтому они характеризуют раскол между двумя церквями как раскол. По их мнению, православные очень близки им в богословии, а католическая церковь не считает православные верования еретическими. Однако, с точки зрения православных богословов, есть богословские вопросы, которые уходят гораздо глубже, чем просто богословие о первенстве Папы. Фактически, в отличие от католиков, которые обычно не считают православных еретиками и говорят вместо этого о восточном «расколе» ^[39], некоторые видные православные богословы действительно считают католическую церковь еретиками по фундаментальным доктринальным вопросам богословия, таким как Filioque . Эти вопросы имеют долгую историю, о чем свидетельствуют труды православного богослова XI века и святого Никиты Стифата .

В католической церкви тоже можно найти некоторых писателей, которые уничижительно отзываются о Восточной православной церкви и ее богословии, но эти писатели маргинальны. ^[40] Официальная точка зрения католической церкви выражена в указе Unitatis redintegratio II Ватиканского собора:

В изучении откровения Восток и Запад следовали разным методам и по-разному развивали свое понимание и исповедание Божьей истины. Поэтому неудивительно, что время от времени одна традиция приближалась к полному пониманию некоторых аспектов тайны откровения, чем другая, или выражала ее с большей пользой. В таких случаях эти различные богословские выражения часто следует рассматривать как взаимодополняющие, а не как противоречащие друг другу. Что касается подлинных богословских традиций Восточной Церкви, мы должны признать замечательные корни их в Священном Писании, а также то, как они взращиваются и находят свое выражение в жизни литургии. Они черпают свою силу также в живом предании апостолов и в трудах отцов и духовных писателей восточных церквей. Таким образом они способствуют правильному порядку христианской жизни и, по сути, прокладывают путь к полному видению христианской истины. ^[41]

Троица

Хотя западные церкви не считают, что восточное и западное понимание Троицы радикально отличается, восточные богословы, такие как Иоанн Романидис и Майкл Помазанский, утверждают, что клаузула Филиокве является симптомом фатального изъяна в западном понимании, который они приписывают влияние Августина и, как следствие, Фомы Аквинского . ^{[42] [43] [44]}

Filioque , что на латыни означает «и (от) Сына», был добавлен в западном христианстве к латинскому тексту Никейско-Константинопольского символа веры , который также отличается от оригинального греческого текста наличием дополнительной фразы Deum de Deo (Бог от Бога) ^{[45] [46]} и в использовании единственного числа «Я верю» (латинское, Credo , греческое Πιστεύω) вместо оригинального «Мы верим» (греч. Πιστεύομεν) ^[46], которое сохраняет Восточное Православие . ^[с] Ассирийская Церковь Востока , которая находится в общении ни с Восточной Православной Церкви , ни с восточного православия, использует «Мы считаем». ^[51]

Филиокве утверждает , что Святой Дух исходит от Сына, а также от Отца, доктрин , принятых в католической церкви , ^[52] по англиканству ^[53] и протестантские церквами в целом. ^[г] Христиане этих групп обычно включают его при чтении Никейского символа веры. Тем не менее, эти группы признают, что Filioque не является частью оригинального текста, установленного на Первом Константинопольском соборе в 381 г. ^[57], и не требуют, чтобы другие также использовали его при произнесении Символа веры. ^[58] Действительно, католическая церковь не добавляет фразу , соответствующую Filioque ( καὶ τοῦ Υἱοῦ ) в греческом тексте Символа веры, даже в литургии для латинского обряда католиков. ^[59]

На Константинопольском Соборе 879–880 годов Восточная Православная Церковь анафематствовала фразу Filioque , «как новизну и усиление Символа веры», а в своей энциклике 1848 года восточные патриархи назвали ее ересью. ^[60] Это было квалифицировано как таковое некоторыми святыми Восточной Православной церкви, в том числе Фотием I Константинопольским , Марком Эфесским и Григорием Паламой , которых называли тремя столпами православия. Восточная церковь считает, что западная церковь, в одностороннем порядке (без консультации и советов с Востоком) включила Filioque в Символ веры, что Западная церковь разорвала общение с Востоком. ^[61]

Ортодоксальные богословы, такие как Владимир Лосский, критикуют фокус западного богословия в «Боге в нетварной сущности» как ошибочный, который, как он утверждает, является модалистическим и, следовательно, спекулятивным выражением Бога, указывающим на савеллианскую ересь. ^[62] Православный богослов Михаил Помазанский утверждает, что для того, чтобы Святой Дух исходил от Отца и Сына в Символе веры, должно быть два источника в божестве (двойное шествие), тогда как в одном Боге может быть только один источник божественности, который является Отцом ипостасью Троицы, а не сущностью Бога как таковой. ^[42] Напротив, епископ Каллистос Уэр предполагает, что проблема больше в области семантики, чем в основных доктринальных различиях:

Противоречие Filioque, разделявшее нас на протяжении стольких столетий, - это больше, чем простая формальность, но оно не является неразрешимым. Подчеркивая твердую позицию, занятую, когда я писал «Православную церковь» двадцать лет назад, я теперь считаю, после дальнейшего изучения, что проблема больше в области семантики, чем в каких-либо фундаментальных доктринальных различиях.

-  Епископ Каллистос Уэр, Диакония, Зогби, 1992 , стр. 43 год

Опыт Бога против схоластики

Лосский утверждает, что разница между Востоком и Западом объясняется тем, что католическая церковь использует языческую метафизическую философию (и схоластику), а не реальный опыт Бога, называемый теорией , для подтверждения богословских догм католического христианства. По этой причине Лосский утверждает, что православные и католики стали «разными людьми». ^[63] Другие православные богословы , такие как Романидис ^[44] и митрополит Иерофей из Nafpaktos сделали подобные заявления. ^[64] Согласно православным учениям, теория может быть достигнута посредством аскетических практик, таких как исихазм, который Варлаам Семинарский осудил как ересь .

Ортодоксальные богословы утверждают, что, в отличие от православного богословия , западное богословие основано на философском дискурсе, который сводит человечество и природу к холодным механическим концепциям. ^[65]

Римский католицизм рационализирует даже таинство Евхаристии: он интерпретирует духовное действие как чисто материальное и принижает причастие до такой степени, что становится, с его точки зрения, своего рода атомистическим чудом. В Православной Церкви нет метафизической теории Трансоснования, и в такой теории нет нужды. Христос - Господь элементов, и в Его власти сделать так, чтобы «все, ни малейшим образом не изменяя своей физической субстанции», могло стать Его Телом. Тело Христа в Евхаристии - это не физическая плоть.

-  Лосский 1969 , с. 87

Ортодоксальные богословы утверждают, что разум (разум, рациональность) находится в центре внимания западного богословия, тогда как в восточном богословии разум должен быть помещен в сердце, чтобы они были объединены в то, что называется nous; это единство как сердце является средоточием восточного православного христианства ^[66], включая непрекращающуюся молитву сердца . В православном богословии, в восточных аскетических традициях одна из целей аскетической практики - обретение трезвости сознания, пробужденности ( непсиса ). Для человечества это достигается исцелением всего человека, называемого душой или сердцем. Когда сердце человека примиряется с его разумом, это называется исцелением ума или «глаза, сосредоточения сердца или души». ^{[67] [68]} Частью этого процесса является исцеление и примирение человеческого разума , называемого логосом или дианией, с сердцем или душой. ^[69] В то время как дух и тело человечества - это энергии, оживляемые душой, Православие учит, что грех, страдания и печаль человека вызваны двойственностью и конфликтом его сердца и разума. ^[68] Согласно православному богословию, недостаток мысленного понимания (болезнь) нельзя ни обойти, ни удовлетворить с помощью рационального или дискурсивного мышления (то есть систематизации ) ^[67] и отрицания потребностей человеческого сердца (более западным выражением было бы потребности души) вызывает различные негативные или деструктивные проявления, такие как зависимость, атеизм, злые мысли и т. д. ^{[70] [71]} Очищенный, исцеленный или восстановленный ум создает состояние трезвости или непсиса ума.

Несотворенный свет

Ортодоксальные богословы утверждают, что богословское разделение Востока и Запада привело к прямому богословскому конфликту, известному как споры об исихазме во время нескольких Константинопольских соборов между 1341 и 1351 годами. Они утверждают, что это противоречие высветило резкий контраст между тем, что католическая церковь считает правильная (или ортодоксальная) богословская догма и то, как подтверждается богословие и что восточно-православные считают действительным богословием. Суть разногласий в том, что на Востоке человек не может быть истинным богословом или учить познанию Бога, не испытав Бога, как это определяется как видение Бога ( theoria ). В основе проблемы лежало учение Григория Паламы о различиях между сущностью и энергиями (в котором говорится, что, хотя творение никогда не может знать нетварную сущность Бога, оно может знать его нетварные энергии).

Первородный грех, свобода воли и непорочное зачатие

Учение Августина о первородном грехе

Восточные православные не принимают учение Августина о первородном грехе . Его интерпретация наследственного греха также отвергается на Востоке. И учение Августина не принимается в целом на Западе. ^[72] Католическая церковь отвергает традуцианство и утверждает креационизм . Его учение о первородном грехе в значительной степени основано на учении Августина, но не идентично ему, и противоречит интерпретации Августина, выдвинутой Мартином Лютером и Жаном Кальвином . Его учение в некоторых отношениях отличается от идей Августина. ^{[72] [73]} Восточная церковь вообще не использует Августина. Другой православный взгляд выражен Христосом Яннарасом , который назвал Августина «источником всякого искажения и изменения церковной истины на Западе». ^[74]

Православное учение о первородном грехе

Восточная Православная Церковь принимает то, что грех предков исказил их существование (их тела и окружающую среду), в которых рождается каждый человек, и, таким образом, мы рождаемся в испорченном существовании (из-за греха предков Адама и Евы ) ^[75] и что " Первородный грех является наследственным. Он остался не только у Адама и Евы. Как жизнь переходит от них ко всем их потомкам, так и первородный грех. Все мы причастны к первородному греху, потому что все мы произошли от одного и того же праотца, Адама ». ^[76] Согласно учению Восточной Православной церкви, в результате греха Адама «наследственный грех перешел к его потомкам; так что каждый, кто рожден по плоти, несет это бремя и переживает его плоды в настоящем Мир." ^[77]

Точно так же католическая церковь считает, что грех Адама, который мы наследуем и для прощения которого крестятся даже младенцы, не имеющие личного греха ^[78] , называется «грехом» только в аналогичном смысле, поскольку это не деяние, совершенное как личный грех Адама и Евы, но падшее состояние, связанное с передачей человеческой природы, лишенной изначальной святости и справедливости. ^[79]

И Восток ^{[ необходима цитата ],} и Запад ^[79] считают, что каждый человек не призван искупить реальный грех, совершенный Адамом и Евой.

Согласно Западной церкви, «первородный грех не имеет характера личной вины ни в одном из потомков Адама» ^[79], а Восточная церковь учит, что «под этими плодами и этим бременем мы не понимаем [настоящего] греха». . ^[77] Православные ^{[ цитата необходима ]} и католики ^[80] верят, что люди наследуют только духовную болезнь (при которой все страдают и грешат) Адама и Евы, вызванную их наследственным грехом (что перешло к ним), болезнь делает их ослабленными в своих силах, подверженными невежеству, страдающими от господства смерти и склонными к греху. ^[80]

непорочное зачатие

Католическая доктрина Непорочного зачатия , которая утверждает, что Бог защитил Деву Марию от первородного греха не по ее собственным заслугам, ^{[81] [82]} была догматически определена Папой Пием IX в 1854 году. Ортодоксальное богословие провозглашает, что Мария была избрана для несите Христа, впервые обретя благосклонность Бога ее чистотой и послушанием. ^{[83] [84] [85] [86] [87] [Луки 1: 30–31]}

Грех, Чистилище и Ад

Чистилище

Еще одним предметом богословского спора между западной и восточной церквями является доктрина чистилища (как это было показано на Втором Лионском соборе и Ферраро-Флорентийском соборе). ^[88] Со временем это было развито в западном богословии, согласно которому «все, кто умирают в Божьей благодати и дружбе, но еще недостаточно очищены, действительно уверены в своем вечном спасении; но после смерти они проходят очищение, чтобы достичь святость, необходимая для того, чтобы войти в радость небесную ». ^[89] Однако некоторые восточные богословы, соглашаясь с тем, что после смерти существует состояние, в котором верующие продолжают совершенствоваться и приводят к полному обожествлению, считают, что это состояние не наказания, а состояния роста. ^[90] Они считают, что страдание не может очистить грех, поскольку они по-другому смотрят на грех и считают страдание результатом духовной болезни. ^[84] Западное богословие обычно рассматривает грех не только как болезнь, которая ослабляет и препятствует, но также как нечто, заслуживающее наказания. ^[91]

Восточная Православная Церковь считает, что «есть состояние после смерти, в котором верующие продолжают совершенствоваться и вести к полному обожествлению». ^{[90] [ необходима цитата ]} Хотя некоторые православные ^{[ кто? ]} описали это промежуточное состояние как чистилище , другие отличают его от аспектов, связанных с ним на Западе: на Феррарско-Флорентийском соборе православный епископ Эфесский Марк утверждал, что в нем нет очищающих огней. ^[92]

Проклятие

Традиционное православное учение гласит, что «отвергающие Христа будут наказаны. Согласно исповеданию Досифея ,« люди немедленно отправляются на радость во Христе или на муки наказания » ^[90]. В православном учении нет места без Бог. В вечности нет укрытия от Бога. В католическом богословии Бог присутствует повсюду не только своей силой, но и самим собой. ^[93] Ад - это состояние самоизбранного отделения от Бога.

Восточное богословие считает желание грешить результатом духовной болезни (вызванной гордыней Адама и Евы), которую необходимо излечить. ^[94] Один из таких теологов дает следующую интерпретацию западного богословия: «Согласно святым отцам Церкви, нет несотворенного Рая и сотворенного Ада, как учит франко-латинская традиция». ^[95] Восточная церковь считает, что ад или вечное проклятие и рай существуют и являются одним и тем же местом, которое находится с Богом, и что та же самая божественная любовь (несотворенные энергии Бога), которая является источником блаженства и утешения для праведников. (потому что они любят Бога, Его любовь для них - рай) также является источником мучений (или «огненным озером») для грешников (поскольку они не любят Бога, они будут чувствовать Его любовь таким образом). ^{[96] [43] [95] [97]} Западная церковь говорит о небесах ^[98] и аде ^[99] как о состояниях существования, а не как о местах, в то время как в восточном православии нет ада как такового, есть проклятие или наказание в вечности за отвержение Божьей благодати.

Управление

Византия была теократия ; император был высшим авторитетом как в церкви, так и в государстве. ^{[100] [101] [102] [103]} «Царь - не Бог среди людей, но Наместник Бога. Он не воплощенный логос, но находится в особых отношениях с логосом. Он был специально назначен и постоянно вдохновленный Богом, другом Божьим, толкователем Слова Божьего. Его глаза смотрят вверх, чтобы принимать послания от Бога. Он должен быть окружен благоговением и славой, подобающими земной копии Бога; и он «образует свою земное правление по образцу божественного первоисточника, обретающее силу в соответствии с монархией Бога ». ^{[104] [105]} На Востоке одобрение цезаропапизма , подчинение церкви религиозным притязаниям доминирующего политического строя, было наиболее очевидно в Византийской империи в конце первого тысячелетия, ^{[106] в} то время как в на Западе, где упадок имперской власти оставил Церковь относительно независимой ^{[107] [108] [109] [110],} там наблюдался рост власти папства. В результате завоевания мусульманами территорий патриархатов Александрии, Антиохии и Иерусалима остались только два конкурирующих могущественных центра церковной власти - Константинополь и Рим. ^[111] Пока этого не произошло, Рим часто пытался действовать как нейтральный посредник в спорах между Восточными Патриархиями.

В Восточном христианском мире , учение о папском превосходстве , как говорят, на основе псевдо-Исидора Decretals , ^[112] документы приписываемого ранний папа , но на самом деле кованные, вероятно , во второй четверти 9 - го века, с целью защиты позиции епископов против митрополитов и светских властей. Православный Восток оспаривает учение о том, что Петр был Патриархом Рима , - титул, который Запад ему тоже не дает. Ранние источники, такие как св. Ириней, можно интерпретировать как описывающие папу Линуса как первого епископа Рима и папу Клетуса как второго. В Оксфордском словаре пап говорится: «В конце 2-го или начале 3-го века традиция идентифицировала Петра как первого епископа Рима. Это было естественным развитием монархического епископата, то есть управления поместной церковью одним епископом, В отличие от группы пресвитеров-епископов, окончательно возникшая в Риме в середине II века. Однако более ранняя традиция, которая помещала Петра и Павла в отдельный класс, как пионеров, вместе основавших Римскую церковь и ее служение, была никогда не упускал из виду ". ^[113] Св. Петр, согласно традиции, был когда-то епископом Антиохии , а затем его наследовали Эводий и Игнатий . Восточные православные не обладают приматом Папы Римского над Восточной церковью; они учат, что Папа Римский - первый среди равных. В первые семь Вселенских Соборах были проведены на Востоке и называют восточными императорами; Римские понтификы никогда не председательствовали ни на одном из них. ^[e]

Раскол между христианами Западного и Восточного Средиземноморья явился результатом множества политических, культурных и теологических факторов, которые проявлялись на протяжении веков. ^[114] Историки считают взаимное отлучение 1054 года окончательным событием. ^[17] Трудно договориться о дате события, когда начало раскола было очевидным. ^[115] Это, возможно, началось еще в ^{[ цитата, ]} Квартодециманская полемика во времена Виктора Римского (ок. 180). Православные апологеты указывают на этот инцидент как на пример притязаний Рима на первенство папы и его отвержения восточными церквями.

Единичные расколы в общих союзах имели место при папе Дамасе I в IV и V веках. ^{[116] [117] [118]} Споры по теологическим и другим вопросам привели к расколам между Церквями в Риме и Константинополе на 37 лет, с 482 по 519 год ( Акакийский раскол ). Большинство источников согласны с тем, что разделение между Востоком и Западом ясно видно в фотийском расколе 863-867 годов .

Претензии Римского престола

Хотя церковь в Риме претендовала на особую власть над другими церквями, дошедшие до нас документы той эпохи не содержат «никаких четких претензий или признания первенства папы». ^{[119] [120]}

К концу 2-го века Виктор, епископ Рима, попытался разрешить квартодециманский спор. Вопрос заключался в том, следует ли праздновать Пасху одновременно с иудейской Пасхой , как христиане в римской провинции в Азии сделала, или не ждать до следующего воскресенья, как это было предопределен Соборами , проведенных в других восточных провинциях, такие , как в Палестине и Понте , деяния которых существовали еще во времена Евсевия и в Риме. ^{[121] [122]} Папа попытался отлучить церкви в Азии, которые отказались принять обряд в воскресенье. Другие епископы упрекали его в этом. ^[123] Лоран Клиневерк комментирует:

Виктор, очевидно, претендовал на высшую власть, вероятно, от Святого Петра, и решил - или, по крайней мере, «попытался» отлучить от церкви целую группу церквей, потому что они следовали другой традиции и отказывались подчиняться. Следовательно, можно утверждать, что Великий раскол начался с Виктора, продолжился со стороны Стефана и оставался в подполье до девятого века! Но вопрос в следующем: даже если Виктор не вел себя мудро, разве у него не было силы «отрезать целые церкви»? Это то, о чем спорят католики, имея в виду, что такое отлучение было бы онтологически значимым и поставило бы кого-то «вне католической церкви». Тем не менее, мы не видим, чтобы епископы «умоляли», а действительно «резко упрекали» и «упрекали» Виктора. В конечном итоге именно поэтому его письма об отлучении не имели никакого эффекта. Тем не менее, в рассказе Евсевия можно прочитать о возможности того, что св. Ириней признал, что Виктор действительно мог «отрезать целые церкви» и что такое отлучение имело онтологическое значение. ... В конце концов, потребовалось некоторое терпение и Вселенский собор, чтобы добиться того, чего Виктор не смог достичь своей угрозой отлучения от церкви. ^[124]

Несмотря на неспособность Виктора осуществить свое намерение отлучить от церкви азиатские церкви, многие католические апологеты указывают на этот эпизод как на свидетельство первенства и авторитета папы в ранней церкви, ссылаясь на тот факт, что ни один из епископов не оспаривал его право на отлучение от церкви, а вместо этого ставил под сомнение его мудрость и милосердие его действия. ^[124]

Часто спрашивали мнения епископа Рима, особенно когда между патриархами Восточного Средиземноморья велись ожесточенные споры. Однако мнение епископа Рима отнюдь не было принято автоматически. Римские епископы, очевидно, никогда не принадлежали ни к антиохийской, ни к александрийской школам богословия, и им обычно удавалось придерживаться среднего курса между любыми крайностями, которые выдвигались теологами обеих школ. Поскольку Рим был удален от центров христианства в восточном Средиземноморье, часто надеялись, что его епископ будет более беспристрастным. Например, в 431 году Александрийский патриарх Кирилл обратился к папе Селестину I , а также к другим патриархам, обвиняя Константинопольский патриарх Несторий в ереси, что было рассмотрено на Эфесском соборе .

В 342 году папа Юлий I писал: «По обычаю было записывать слово сначала нам [в случае обвиняемых епископов, особенно в апостольских церквях], а затем выносить справедливый приговор отсюда». . ^[125] Это также было постановлено Сардикским собором , который объявил святого Афанасия законным епископом Александрии. ^[126]

В 382 г. синод в Риме протестовал против повышения Константинополя до положения над Александрией и назвал Рим « апостольским престолом ». ^[127] Папа Сириций (384–399) требовал для папских указов такую ​​же обязательную силу, что и решения синодов, Папа Иннокентий I (401–417) сказал, что все основные судебные дела должны быть зарезервированы для Римского престола, а Папа Бонифаций I. (418–422) заявили, что Римская церковь стоит для «церквей всего мира как глава для своих членов» и что епископы повсюду, занимая одну и ту же епископскую должность, должны «признавать тех, для кого, ради блага. церковная дисциплина, они должны подчиняться ". ^[128] Целестин I ( т . 422-432 ) считает , что осуждение Нестория по его собственному римском синоде в 430 было достаточно, но согласился на общий совет , как «выгоду в проявлении веры». ^[f] Папа Лев I и его преемники отклонили канон 28 Халкидонского Собора , в результате чего он не был официально зарегистрирован даже на Востоке до VI века. ^{[130] [131]} Акакийский раскол, когда «впервые Запад четко выстраивается против Востока» ^[132], закончился принятием декларации, на которой настаивал Папа Хормисдас (514–523) что «я надеюсь, что останусь в общении с апостольским престолом, в котором заключена полная, истинная и совершенная стабильность христианской религии». ^{[133] [134] [135]} Ранее, в 494 году, Папа Геласий I (492–496) писал византийскому императору Анастасию , различая власть гражданских правителей от власти епископов (называемых в документе «священниками»): с последним верховенством в религиозных вопросах; он закончил свое письмо словами: «И если это уместно, чтобы сердца верных должны подчиняться всем священникам в целом, которые должным образом управляют божественными делами, тем более послушание принадлежит епископу того престола, которому Всевышний повелел быть выше всех других и, следовательно, почитается преданностью всей Церкви ». ^[136] Папа Николай I (858–867) ясно дал понять, что он верил, что власть папства распространяется «на всю землю, то есть на каждую церковь». ^{[137] [138]}

Претензии Константинопольского престола

В 330 году император Константин перенес столицу империи в Византию , которая впоследствии стала Константинополем . ^[139] Центр тяжести империи полностью переместился в восточное Средиземноморье . Рим уступил Сенат Константинополю и утратил свой статус и авторитет имперской столицы. ^[грамм]

Епископ Византии находился под властью из митрополита из Гераклеи , когда Константин переехал туда. ^[34] После этого связь епископа с императорским двором означала, что он смог освободиться от церковной зависимости от Гераклеи и чуть более чем за полвека получил признание Первого Константинопольского собора в ранге следующего после Рима ( 381), проходивший в новой столице. Он постановил: «Епископ Константинополя, однако, будет иметь прерогативу чести после епископа Рима, потому что Константинополь - это Новый Рим» ^[129], тем самым возвышая его над престолами Александрии и Антиохии. Это было описано как посев семян церковного соперничества между Константинополем и Римом, которое было фактором, приведшим к расколу между Востоком и Западом. ^{[140] [141]} На сайте Православной Церкви в Америке говорится, что епископ Византии был возведен в сан Патриарха еще при Константине. ^[142]

Разобщение в Римской империи способствовало разобщению в Церкви. Феодосий Великий , который в 380 году установил никейское христианство в качестве официальной религии Римской империи (см. Фессалоникийский эдикт ), был последним императором, правившим объединенной Римской империей. После смерти Феодосия в 395 году Империя в последний раз разделилась на западную и восточную половины. В 4 веке римский император (правивший в Константинополе) начал управлять церковью на своей территории. ^[143]

Константинопольские патриархи часто пытались занять господствующее положение над другими патриархами, вызывая их сопротивление. Например, в 431 году Патриарх Александрийский Кирилл объявил импичмент за ересь Патриарху Константинопольскому Несторию. ^[144]

Возражения Александрии против продвижения Константинополя, которые привели к постоянной борьбе между двумя епархиями в первой половине V века ^[145], были поддержаны Римом, который выдвинул теорию о том, что наиболее важными епархиями были три петровских епархии Рима. , Антиохия и Александрия, ^[146] прежде всего Рим.

Однако власть Константинопольского патриарха продолжала расти. ^[147] Восточно-православные утверждают, что 28-й канон Халкидонского Собора (451 г.) ^[148] недвусмысленно провозгласил равенство епископов Рима и Константинополя и учредил высший церковный апелляционный суд в Константинополе. ^[148] Патриарх имперской столицы преуспел в своих усилиях ^[109], чтобы стать ведущим епископом в Византийской империи: он «возглавил обширную курию, а другие епископы, проживавшие в Константинополе, составляли постоянный синод , который стал настоящим руководящим органом. из церкви ». ^[24]

Патриарх Константинопольский Иоанн IV , скончавшийся в 595 году, принял титул «Вселенского Патриарха». ^[130]

Идея о том, что с переносом имперской столицы из Рима в Константинополь было передано и первенство в Церкви, встречается в неразвитой форме еще у Иоанна Филопона (ок. 490 - ок. 570). В наиболее развитой форме он был провозглашен Константинопольским Фотием I (ок. 810 - ок. 893). Константинополь, как резиденция правителя империи и, следовательно, мира, был высшим среди патриархатов и, как император, имел право управлять ими. ^[149]

Никейский собор (325)

После того, как римский император Константин Великий узаконил христианство ( Миланским эдиктом ), он созвал Первый Вселенский собор в Никее в 325 году. Епископы на соборе подтвердили позицию митрополичьих престолов Рима и Александрии как имеющих власть за пределами своей собственной. провинции, а также существующие привилегии церквей в Антиохии и других провинциях. ^[150] Эти кафедры позже были названы Патриархатами . ^{[ необходима цитата ]} Им был дан порядок приоритета : Рим, как столица империи, естественно, получил первое место, затем пришли Александрия и Антиохия. В отдельном каноне Собор также утвердил особую честь, оказываемую Иерусалиму по сравнению с другими престолами, подчиненными тому же митрополиту. ^[151]

First Council of Constantinople (381)

Roman dominate Emperor Theodosius I convened the second ecumenical council (Constantinople I) at the imperial capital city in 381. The council elevated the see of Constantinople to a position ahead of the other chief metropolitan sees, except that of Rome, thus raising it above the sees of Alexandria and Antioch.^[h] This action has been described as sowing the seed for the ecclesiastical rivalry between Constantinople and Rome which was ultimately a factor leading to the schism between East and West.^{[140][141][129]}It demarcated the territory within the praetorian prefecture of the East into five canonical territories corresponding to the five civil dioceses: Diocese of Egypt (metropolis in Alexandria), Diocese of the East (metropolis in Antioch), Diocese of Asia (Metropolis of Ephesus), Diocese of Pontus (metropolis in Caesarea Cappadociae), and Diocese of Thrace (metropolis in Heraclea, later under Constantinople);^{[citation needed][152]} The council mentioned the churches in the civil dioceses of Asia, Pontus, and Thrace, decreeing that the synod of each province should manage the ecclesiastical affairs of that province alone, except for the privileges already recognized for the sees of Alexandria and Antioch.^[152]

No Western bishops attended the council and no legate of the bishop of Rome was present.^[153] The Latin Church recognized the council as ecumenical about 150 years later,^{[clarify][153]} in the mid-6th century.

Chalcedon (451)

Rome's Tome of Leo (449) was highly regarded and formed the basis for the Council of Chalcedon formulation. But it was not universally accepted and was even called "impious" and "blasphemous" by those who condemned the council that approved and accepted it.^[154] The next ecumenical council corrected a possible imbalance in Pope Leo's presentation. Although the Bishop of Rome was well respected even at this early date, the East holds that the concept of the primacy of the Roman See and Papal Infallibility were only developed much later.

The disputed^[130][155] canon 28 of the Council of Chalcedon in 451, confirming the authority already held by Constantinople, granted its archbishop jurisdiction over Pontus and Thrace.^[148]

The council also ratified an agreement between Antioch and Jerusalem, whereby Jerusalem held jurisdiction over three provinces,^[156] numbering it among the five great sees.^[157] As thus interpreted, there were now five patriarchs presiding over the Church within the Byzantine Empire, in the following order of precedence: the Patriarch of Rome, the Patriarch of Constantinople, the Patriarch of Alexandria, the Patriarch of Antioch and the Patriarch of Jerusalem.

Although Leo I, whose delegates were absent when this resolution was passed, recognized the council as ecumenical and confirmed its doctrinal decrees, he rejected its canon 28 on the ground that it contravened the sixth canon of Nicaea and infringed the rights of Alexandria and Antioch.^[153]

This canon would remain a constant source of friction between East and West until the mutual excommunications of 1054 made it irrelevant in that regard;^[158] but controversy about its applicability to the authority of the patriarchate of Constantinople still continues.^[159]

The same disputed canon also recognized the authority of Constantinople over bishops of dioceses "among the barbarians", which has been variously interpreted as referring either to all areas outside the Byzantine Empire or only to those in the vicinity of Pontus, Asia and Thrace or to non-Greeks within the empire.^[130]

Canon 9 of the Council also declared: "If a bishop or clergyman should have a difference with the metropolitan of the province, let him have recourse to the Exarch of the Diocese, or to the throne of the Imperial City of Constantinople, and there let it be tried." This has been interpreted as conferring on the see of Constantinople a greater privilege than what any council ever gave Rome, or as of much lesser significance than that.^[160]

Separation of the West from the Roman Empire

In 476, when the last emperor of the western part of the Roman Empire was deposed and the western imperial insignia were sent to Constantinople, there was once again a single Roman Emperor. However, he had little power in the West, which was ruled almost entirely by various Germanic tribes. In the opinion of Randall R. Cloud, the permanent separation of the Greek East from the Latin West was "the fundamental reason for the estrangement that soon followed between the Greek and the Latin Christians".^[161]

The dominant language of the West was Latin, while that of the East was Greek. Soon after the fall of the West to invaders, the number of individuals who spoke both languages dwindled, and communication between East and West grew much more difficult. With linguistic unity gone, cultural unity began to crumble as well. The two halves of the Church were naturally divided along similar lines; they developed different rites and had different approaches to religious doctrines. Although the schism was still centuries away, its outlines were already perceptible.^[162]

In the areas under his control, Justinian I established caesaropapism as the constitution of the Church in a scheme according to which the emperor "had the right and duty of regulating by his laws the minutest detail of worship and discipline, and also of dictating the theological opinions to be held in the Church".^[163] According to the Westminster Dictionary of Theological Terms, this caesaropapism was "a source of contention between Rome and Constantinople that led to the schism of 1054".^[164] Explicit approval of the emperor in Constantinople was required for consecration of bishops within the empire. During the period called the Byzantine Papacy, this applied to the bishops of Rome, most of whom were of Greek or Syrian origin. Resentment in the West against the Byzantine emperor's governance of the Church is shown as far back as the 6th century, when "the tolerance of the Arian Gothic king was preferred to the caesaropapist claims of Constantinople".^[165] The origins of the distinct attitudes in West and East are sometimes traced back even to Augustine of Hippo, who "saw the relationship between church and state as one of tension between the 'city of God' and the 'city of the world'", and Eusebius, who "saw the state as the protector of the church and the emperor as God's vicar on earth".^[166]

Decline of three patriarchates

By 661, Muslim Arabs had taken over the territories assigned to the patriarchates of Alexandria, Antioch and Jerusalem, which thereafter were never more than partially and temporarily recovered. In 732, Emperor Leo III the Isaurian, in revenge for the opposition of Pope Gregory III to the emperor's iconoclast policies, transferred Sicily, Calabria and Illyria from the patriarchate of Rome (whose jurisdiction until then extended as far east as Thessalonica) to that of Constantinople.^[167] The Constantinople Patriarchate, after expanding eastward at the time of the Council of Chalcedon to take in Pontus and the Roman province of Asia, which at that time were still under the emperor's control, thus expanded equally to the west and was practically coextensive with the Byzantine Empire.

Council in Trullo (Quinisext, 692)

The West's rejection of the Quinisext Council of 692 led to pressure from the Eastern Empire on the West to reject many Latin customs as non-Orthodox. The Latin practices that had got the attention of the other Patriarchates^{[citation needed]} and that had been condemned by this Council included the practice of celebrating Mass on weekdays in Lent (rather than having Pre-Sanctified Liturgies);^[168] fasting on Saturdays throughout the year;^[169] omitting the "Alleluia" in Lent; depicting Christ as a lamb;^[170] using unleavened bread.^[171] Larger disputes were revealed regarding Eastern and Western attitudes toward celibacy for priests and deacons, with the Council affirming the right of married men to become priests (though forbidding priests to marry and forbidding bishops to live with their wives)^[172][173] and prescribing deposition for anyone who attempted to separate a clergyman other than a bishop from his wife, or for any cleric other than a bishop who dismissed his wife.^[174]

Pope Sergius I, who was of Syrian ancestry, rejected the council.^[175] Emperor Justinian II ordered his arrest,^[176] but this was thwarted.^[177][178]

In 694, in Visigothic Spain, the council was ratified by the Eighteenth Council of Toledo at the urging of the king, Wittiza. Fruela I of Asturias reversed the decision of Toledo sometime during his reign (757–768).^{[citation needed]}

Papal supremacy and Pentarchy

The primary causes of the schism were disputes over conflicting claims of jurisdiction, in particular over papal authority—Pope Leo IX claimed he held authority over the four Eastern patriarchs—and over the insertion of the Filioque clause into the Nicene Creed by the Western patriarch in 1014.^[179] Eastern Orthodox today state that Council of Chalcedon canon 28 explicitly proclaimed the equality of the Bishops of Rome and Constantinople and that it established the highest court of ecclesiastical appeal in Constantinople.^[180] Council of Ephesus canon 7 declared:

It is unlawful for any man to bring forward, or to write, or to compose a different (ἑτέραν) Faith as a rival to that established by the holy Fathers assembled with the Holy Ghost in Nicæa. But those who shall dare to compose a different faith, or to introduce or offer it to persons desiring to turn to the acknowledgment of the truth, whether from Heathenism or from Judaism, or from any heresy whatsoever, shall be deposed, if they be bishops or clergymen; bishops from the episcopate and clergymen from the clergy; and if they be laymen, they shall be anathematized

—  Schaff 1916, p. 197, Ch. IV The Council of Ephesus, Session I Extracts from the Acts

Eastern Orthodox today state that this canon of the Council of Ephesus explicitly prohibited modification of the Nicene Creed drawn up by the first Ecumenical Council in 325, the wording of which, it is claimed, but not the substance, had been modified by the second Ecumenical Council, making additions such as "who proceeds from the Father".

Eastern Orthodox argue that the First Council of Ephesus canon 7 explicitly prohibited modification of the Nicene Creed by any man (not by ecumenical church council) drawn up by the first Ecumenical Council in 325.^[181] In reality, the Council made no exception for an ecumenical council or any other body of bishops,^[182] and the Greeks participating in the Council of Florence emphatically denied that even an ecumenical council had the power to add anything to the creed.^[183] The creed quoted in the Acts of the Council of Ephesus of 431 (the third ecumenical council) is that of the first ecumenical council without the modifications that the second ecumenical council, held in Constantinople in 381, is understood to have made to it, such as the addition of "who proceeds from the Father".^[184] Eastern Orthodox theologians state this change of the wording of the churches' original creed was done to address various teachings outside of the church--specifically, that of Macedonius I of Constantinople, which the council claimed was a distortion of the church's teaching on the Holy Spirit. This was not a change of the orthodoxy of the churches' original creed.^[185] Thus the word ἑτέραν in the seventh canon of the later Council of Ephesus is understood as meaning "different" or "contradictory" and not "another" in the sense of mere explanatory additions to the already existing creed.^[183] Some scholars hold that the additions attributed to the First Council of Constantinople were adopted only with the 451 Council of Chalcedon, 20 years after that of Ephesus,^[186][187] and even that the Council of Ephesus, in which Alexandrian influence was dominant, was by this canon excluding the Constantinopolitan Creed, which eventually annexed the name and fame of the creed adopted at Nicaea.^[188]

Filioque and primacy issues (867–879)

Three councils were held, two by Constantinople, one by Rome.^[189] Rome attempted to replace a seated Patriarch with one amenable to the Filioque dispute. The Orthodox responded by denouncing the replacement and excommunicating the pope convening the Roman council, denouncing the pope's attempt to control affairs outside the purview of Rome, and denouncing the addition of Filioque as a heresy. Each church recognizes its own council(s) as legitimate and does not recognize the other's council(s).^{[190][191][192][193][190][194]}

Mutual excommunication of 1054

Changes in the extent of the Empire ruled from Constantinople.
476 End of the Western Empire; 550 Conquests of Justinian I; 717 Accession of Leo the Isaurian; 867 Accession of Basil I; 1025 Death of Basil II; 1095 Eve of the First Crusade; 1170 Under Manuel I; 1270 Under Michael VIII Palaiologos; 1400 Before the fall of Constantinople

In 1053 Leo of Ohrid, at the instigation, according to J. B. Bury, of Patriarch Michael Cerularius of Constantinople,^[195] wrote to Bishop John of Trani a letter, intended for all the Latin bishops, including the pope, in which he attacked Western practices such as using unleavened bread for the Eucharist, and fasting rules that differed from those in Constantinople, while Cerularius himself closed all Latin churches in Constantinople.

In response, Leo IX wrote the letter In terra pax of 2 September 1053,^[196] addressed to Cerularius and Leo of Ohrid, in which he speaks at length of the privileges granted through Saint Peter to the see of Rome. In one of the 41 sections of his letter he also speaks of privileges granted by the emperors, quoting from the Donation of Constantine document, which he believed to be genuine (section 20).^[197] Some scholars say that this letter was never actually dispatched, but was set aside and that the papal reply actually sent was the softer but still harsh letter Scripta tuae of January 1054.^[198]

The advance of the Norman conquest of southern Italy constituted a threat to the possessions of both the Byzantine Empire and the papacy, each of which sought the support of the other. Accordingly, conciliatory letters, the texts of which have not been preserved, were written to the pope by the emperor and Cerularius. In his January 1054 reply to the emperor, Quantas gratias,^[196] Leo IX asks for his assistance against the Normans and complains of what the pope saw as Caerularius's arrogance. In his reply to Caerularius,^[199] he upbraided the patriarch for trying to subject the patriarchs of Alexandria and Antioch to himself and for adopting the title of Ecumenical Patriarch and insisted on the primacy of the see of Rome.^[197]

The religious distribution in 1054. ^[201]

These two letters were entrusted to a delegation of three legates, headed by the undiplomatic cardinal Humbert of Silva Candida, and also including Frederick of Lorraine, who was papal secretary and Cardinal-Deacon of Santa Maria in Domnica, and Peter, Archbishop of Amalfi. They were given friendship and support by the emperor but were spurned by the patriarch. Finally, on 16 July 1054, three months after Pope Leo's death in April 1054 and nine months before the next pope took office,^[198] they laid on the altar of Hagia Sophia, which was prepared for the celebration of the Divine Liturgy, a bull of excommunication of Cerularius and his supporters. At a synod held on 20 July 1054, Cerularius in turn excommunicated the legates.^[197][202] In reality, only Michael may have been excommunicated along with his then-living adherents.^[i]

At the time of the excommunications, many contemporary historians, including Byzantine chroniclers, did not consider the event significant.^{[203][204][205][206]}

Efforts were made in subsequent centuries by emperors, popes and patriarchs to heal the rift between the churches. However, a number of factors and historical events worked to widen the separation over time.^[207]

East and West since 1054

"Even after 1054 friendly relations between East and West continued. The two parts of Christendom were not yet conscious of a great gulf of separation between them. … The dispute remained something of which ordinary Christians in East and West were largely unaware".^[206]

There was no single event that marked the breakdown. Rather, the two churches slid into and out of schism over a period of several centuries, punctuated with temporary reconciliations.

Sectarian tensions in the Byzantine Empire in the 11th–12th centuries

Starting from the late 11th century, the dependency of the Byzantine Empire on the navies of the Republic of Venice and, to a lesser extent, the Republic of Genoa and the Republic of Pisa, led to the predominance of Catholic merchants in Byzantium--which had received major trading concessions since the 1080s--subsequently causing economic and social upheaval. Together with the perceived arrogance of the Italians, it fueled popular resentment amongst the middle and lower classes both in the countryside and in the cities.^[208]

By the second half of the 12th century, the practically uncontrollable rivalry among competitors from the different city-states devolved to the point that Italians were raiding the quarters of other Italians in the capital, and retaliatory draconian measures by the Byzantine authorities led to the deterioration of inter-religious relations in the city.

When in 1182 the regency of the empress mother, Maria of Antioch, an ethnical French notorious for the favouritism shown to Latin merchants and the big aristocratic land-owners, was deposed by Andronikos I Komnenos in the wake of popular support, the new emperor allowed mobs to massacre the hated foreigners. Henceforth Byzantine foreign policy was invariably perceived as sinister and anti-Latin in the West.^[209]

Fourth Crusade (1204) and other military conflicts

In the course of the Fourth Crusade of 1202–1204 Latin crusaders and Venetian merchants sacked Constantinople itself (1204), looting the Church of Holy Wisdom and various other Orthodox holy sites,^[210] and converting them to Latin Catholic worship. The Norman Crusaders also destroyed the Imperial Library of Constantinople.^{[211][212][213]} Various holy artifacts from these Orthodox holy places were taken^{[by whom?]} to the West. The crusaders also appointed a Latin Patriarch of Constantinople.^[210] The conquest of Constantinople and the final treaty established the Latin Empire of the East and the Latin Patriarch of Constantinople (with various other Crusader states). Later some religious artifacts were sold in Europe to finance or fund the Latin Empire in Byzantium – as when Emperor Baldwin II of Constantinople (r. 1228–1261) sold the relic of the Crown of Thorns while in France trying to raise new funds to maintain his hold on Byzantium.^[214] In 1261 the Byzantine emperor, Michael VIII Palaiologos brought the Latin Empire to an end. However, the Western attack on the heart of the Byzantine Empire is seen^{[by whom?]} as a factor that led eventually to its conquest by Ottoman Muslims in the 15th century.^{[citation needed]} Many scholars believe that the 1204 sacking of Constantinople contributed more to the schism than the events of 1054.^[215]

In northern Europe, the Teutonic Knights, after their 12th- and 13th-century successes in the Northern Crusades,^[216] attempted (1240) to conquer the Eastern Orthodox Russian Republics of Pskov and Novgorod, an enterprise endorsed by Pope Gregory IX^[216] (r. 1227–1241). One of the major defeats the Teutonic Knights suffered was the Battle of the Ice in 1242. Catholic Sweden also undertook several campaigns against Orthodox Novgorod. There were also conflicts between Catholic Poland and Orthodox Russia, which helped solidify the schism between East and West.

Second Council of Lyon (1272)

The Second Council of Lyon was convoked to act on a pledge by Michael VIII to reunite the Eastern church with the West.^[217] Wishing to end the Great Schism that divided Rome and Constantinople, Gregory X had sent an embassy to Michael VIII, who had reconquered Constantinople, putting an end to the remnants of the Latin Empire in the East, and he asked Latin despots in the East to curb their ambitions.

On 29 June (the Feast of Saints Peter and Paul, a patronal feast of the Popes), Gregory X celebrated a Mass in St John's Church, where both sides took part. The council declared that the Roman church possessed "the supreme and full primacy and authority over the universal Catholic Church."

The union effected was "a sham and a political gambit", a fiction maintained by the emperor to prevent westerners from recovering the city of Constantinople, which they had lost just over a decade before, in 1261.^{[218][219][220]} It was fiercely opposed by clergy and people^[221][219] and never put into effect,^[222] in spite of a sustained campaign by Patriarch John XI of Constantinople (John Bekkos), a convert to the cause of union, to defend the union intellectually, and vigorous and brutal repression of opponents by Michael.^[221][223] In 1278 Pope Nicholas III, learning of the fictitious character of Greek conformity,^[224] sent legates to Constantinople, demanding the personal submission of every Orthodox cleric and adoption of the Filioque,^[225] as already the Greek delegates at Lyon had been required to recite the Creed with the inclusion of Filioque and to repeat it two more times.^[226] Emperor Michael's attempts to resolve the schism ended when Pope Martin IV, seeing that the union was only a sham, excommunicated Michael VIII in 1281 in support of Charles of Anjou's attempts to mount a new campaign to retake the Eastern Roman provinces lost to Michael.^{[221][227][228][229][230][231][232][233]} Michael VIII's son and successor Andronicus II repudiated the union, and Bekkos was forced to abdicate, being eventually exiled and imprisoned until his death in 1297.

Council of Ferrara-Florence (1439)

In the 15th century, the eastern emperor John VIII Palaiologos, pressed hard by the Ottoman Turks, was keen to ally himself with the West, and to do so he arranged with Pope Eugene IV for discussions about the reunion to be held again, this time at the Council of Ferrara-Florence. After several long discussions, the emperor managed to convince the Eastern representatives to accept the Western doctrines of Filioque, Purgatory and the supremacy of the Papacy. On 6 June 1439, an agreement was signed by all the Eastern bishops present but one, Mark of Ephesus, who held that Rome continued in both heresy and schism. It seemed that the Great Schism had been ended. However, upon their return, the Eastern bishops found their agreement with the West broadly rejected by the populace and by civil authorities (with the notable exception of the Emperors of the East who remained committed to union until the Fall of Constantinople two decades later). The union signed at Florence has never been accepted by the Eastern churches.

Fall of Constantinople (1453) and thereafter

At the time of the Fall of Constantinople to the invading Ottoman Empire in May 1453, Orthodox Christianity was already entrenched in Russia, whose political and de facto religious centre had shifted from Kiev to Moscow. The Russian Church, a part of the Church of Constantinople until the mid-15th century, was granted full independence (autocephaly) and elevated to the rank of Patriarchate in 1589. The Russian political and ecclesiastical elite came to view Moscow as the Third Rome, a legitimate heir to Constantinople and Byzantium.^[224]

Under Ottoman rule, the Orthodox Church acquired the status of an autonomous millet, specifically the Rum Millet. The Ecumenical Patriarch became the ruler (millet başı) of all the Orthodox Christian subjects of the empire, including non-Greeks. Upon conquering Constantinople, Mehmed II assumed the legal function of the Byzantine emperors and appointed Patriarch Gennadius II. The sultans enhanced the temporal powers of the Greek orthodox hierarchy that came to be politically beholden solely to the Ottoman sultan and, along with other Ottoman Greek nobles, came to run the Balkan Orthodox domains of the Ottoman Empire. As a result, the entire Orthodox communion of the Balkans and the Near East became isolated from the rest of Christendom. For the next four hundred years, it would be confined within the Islamic world, with which it had little in common religiously or culturally.

In Russia, the anti-Catholic sentiments came to be entrenched by the Polish intervention during the Time of Troubles in the early 17th century, which was seen as an attempt to convert Moscow to Catholicism. The modern Russian national holiday, Unity Day, was established on the day of church celebration in honour of the Our Lady of Kazan icon, which is believed to have miraculously saved Moscow from outright Polish conquest in 1612. Patriarch Hermogenes of Moscow was executed by the Poles and their supporters during this period (see also Polish–Lithuanian–Muscovite Commonwealth).^[234][235]

In the 16th and 17th centuries, there were various attempts at unions between the Roman Church and various groups within Eastern Orthodoxy. The final separation between the Catholic Church on one hand and the Eastern Orthodox Churches on the other came only in the 18th century: in 1729, the Roman Church under Pope Benedict XIII prohibited communion with Orthodox Churches, and in 1755, the patriarchs of Alexandria, Jerusalem and Constantinople in retaliation declared the final interruption of sacral communion with the Roman Church and declared Catholicism heretical.^[236]

First Vatican Council (1870)

The doctrine of papal primacy was further developed at the First Vatican Council, which declared that "in the disposition of God the Roman church holds the preeminence of ordinary power over all the other churches". This council also affirmed the dogma of papal infallibility, declaring that the infallibility of the Christian community extends to the pope himself when he defines a doctrine concerning faith or morals to be held by the whole Church. This new dogma, as well as the dogma of the Immaculate Conception, promulgated in Ineffabilis Deus a few years prior, are unequivocally rejected by the Eastern Church as heretical.^{[60][failed verification]}

Nullification of mutual anathemas (1965)

A major event of the Second Vatican Council (Vatican II), was the issuance by Pope Paul and Orthodox Patriarch Athenagoras I of Constantinople of the Catholic–Orthodox Joint Declaration of 1965. At the same time, they lifted the mutual excommunications dating from the 11th century.^[237] The act did not result in the restoration of communion.

The Eastern Catholic Churches, historically referred to as ″uniate″ by the Orthodox, consider themselves to have reconciled the East and West Schism by having accepted the primacy of the Bishop of Rome while retaining some of the canonical rules and liturgical practices in line with the Eastern tradition such as the Byzantine Rite that is prevalent in the Orthodox Churches. Some Eastern Orthodox charge that joining in this unity comes at the expense of ignoring critical doctrinal differences and past atrocities.

There have been periodic conflicts between the Orthodox and Eastern Catholics in Ukraine and Belarus, then under Polish rule,^[238] and later also in Transylvania (see the Romanian Greek Catholic Church United with Rome). Pressure and government-sponsored reprisals were used against Eastern Catholic Churches such as the Ukrainian Greek Catholic Church in the Russian Empire and later in the USSR.^[239] Since the late 1980s, the Moscow Patriarchate (the Russian Orthodox Church) has criticised the methods of restoration of the ″uniate″ church structures in Ukraine as well as what it called Catholic proselytism in Russia.^[240]

In 1993, a report written by the Joint International Commission for Theological Dialogue Between the Catholic Church and the Orthodox Church during its 7th plenary session at the Balamand School of Theology in Lebanon stated:^[241][j] "Because of the way in which Catholics and Orthodox once again consider each other in their relationship to the mystery of the Church and discover each other once again as Sister Churches, this form of 'missionary apostolate' described above, and which has been called ′uniatism′, can no longer be accepted either as a method to be followed nor as a model of the unity our Churches are seeking". At the same time, the document inter alia stated:

• Concerning the Oriental Catholic Churches, it is clear that they, as part of the Catholic Communion, have the right to exist and to act in answer to the spiritual needs of their faithful.
• The Oriental Catholic Churches who have desired to re-establish full communion with the See of Rome and have remained faithful to it, have the rights and obligations which are connected with this communion. The principles determining their attitude towards Orthodox Churches are those which have been stated by the Second Vatican Council and have been put into practice by the Popes who have clarified the practical consequences flowing from these principles in various documents published since then. These Churches, then, should be inserted, on both local and universal levels, into the dialogue of love, in mutual respect and reciprocal trust found once again, and enter into the theological dialogue, with all its practical implications.

In February 2016, Pope Francis and Patriarch Kirill of the Russian Orthodox Church (ROC), had a meeting in Cuba and signed a joint declaration that stated inter alia: "It is our hope that our meeting may also contribute to reconciliation wherever tensions exist between Greek Catholics and Orthodox. It is today clear that the past method of 'uniatism', understood as the union of one community to the other, separating it from its Church, is not the way to re-establish unity. Nonetheless, the ecclesial communities which emerged in these historical circumstances have the right to exist and to undertake all that is necessary to meet the spiritual needs of their faithful, while seeking to live in peace with their neighbours. Orthodox and Greek Catholics are in need of reconciliation and of mutually acceptable forms of co-existence."^{[242][243][244]} Meanwhile, in the interview published on the eve of the meeting in Cuba, Metropolitan Hilarion Alfeyev, the chairman of the Department of External Church Relations and a permanent member of the Holy Synod of the ROC, said that tensions between the Ukrainian Greek Catholic Church and the ROC's Ukrainian Orthodox Church had been recently heightened mainly due to the conflict in Ukraine.^[245] The declaration was sharply criticised by Sviatoslav Shevchuk, the Primate of the Ukrainian Greek Catholic Church, who said that his flock felt "betrayed" by the Vatican.^{[246][247][248]}

Joint Theological Commission

Inspired by the spirit of Vatican II that adopted the Unitatis Redintegratio decree on ecumenism in 1964 as well as the change of heart toward Ecumenism on the part of the Moscow Patriarchate that had occurred in 1961, the Vatican and 14 universally recognised autocephalous Orthodox Churches established the Joint International Commission for Theological Dialogue Between the Catholic Church and the Orthodox Church that first met in Rhodes in 1980 and is an ongoing endeavour.

Other moves toward reconciliation

On a number of occasions, Pope John Paul II recited the Nicene Creed with patriarchs of the Eastern Orthodox Church in Greek according to the original text.^[249] Both he and his successor, Pope Benedict XVI, have recited the Nicene Creed jointly with Patriarchs Demetrius I and Bartholomew I in Greek without the Filioque clause, "according to the usage of the Byzantine Churches".^[250][251] This accords with the Catholic Church's practice of including the clause when reciting the Creed in Latin,^[252] but not when reciting it in Greek.^[253]

In June 1995, Patriarch Bartholomew I, of Constantinople, visited Vatican City for the first time, and joined in the historic inter-religious day of prayer for peace at Assisi. John Paul II and Bartholomew I explicitly stated their mutual "desire to relegate the excommunications of the past to oblivion and to set out on the way to re-establishing full communion".^[254] In May 1999, John Paul II was the first pope since the Great Schism to visit an Eastern Orthodox country: Romania. Upon greeting John Paul II, the Romanian Patriarch Teoctist stated: "The second millennium of Christian history began with a painful wounding of the unity of the Church; the end of this millennium has seen a real commitment to restoring Christian unity." John Paul II visited other heavily Orthodox areas such as Ukraine, despite lack of welcome at times, and he said that healing the divisions between Western and Eastern Christianity was one of his fondest wishes.

In June 2004, Bartholomew I's visit to Rome for the Feast of Saints Peter and Paul (29 June) afforded him the opportunity for another personal meeting with John Paul II, for conversations with the Pontifical Council for Promoting Christian Unity and for taking part in the celebration for the feast day in St. Peter's Basilica.

The Patriarch's partial participation in the Eucharistic liturgy at which the Pope presided followed the program of the past visits of Patriarch Dimitrios (1987) and Patriarch Bartholomew I himself: full participation in the Liturgy of the Word, a joint proclamation by the Pope and by the Patriarch of the profession of faith according to the Nicene-Constantinopolitan Creed in Greek and as the conclusion, the final Blessing imparted by both the Pope and the Patriarch at the Altar of the Confessio.^[255] The Patriarch did not fully participate in the Liturgy of the Eucharist involving the consecration and distribution of the Eucharist itself.^[254]

Despite efforts on the part of Catholic Popes and Orthodox Patriarchs to heal the schism, only limited progress towards reconciliation has been made over the last half-century. One stumbling block is the fact that the Orthodox and the Catholics have different perceptions of the nature of the divide. The official Catholic teaching is that the Orthodox are schismatic, meaning that there is nothing heretical about their theology, only their unwillingness to accept the supremacy of the Pope which is presented in Catholic teaching as chiefly an ecclesiological issue, not so much a theological one. The Orthodox object to the Catholic doctrines of Purgatory, Substitutionary atonement, the Immaculate Conception, and papal supremacy, among others, as heretical doctrines.^[256] With respect to Primacy of the Pope, the two churches agree that the Pope, as Bishop of Rome, has primacy although they continue to have different interpretations of what that primacy entails.

The Catholic Church's attitude was expressed by John Paul II in the image of the Church "breathing with her two lungs".^[257] He meant that there should be a combination of the more rational, juridical, organization-minded "Latin" temperament with the intuitive, mystical and contemplative spirit found in the East.^[258]

In the Orthodox view, the Bishop of Rome (i.e. the Pope) would have universal primacy in a reunited Christendom, as primus inter pares without the power of jurisdiction.^[259]

Ecclesiological reconciliation

The Eastern Orthodox insist that the primacy is largely one of honor, the Pope being "first among equals" primus inter pares. The Catholic Church, on the other hand, insists on the doctrine of Supremacy. It is widely understood that, if there is to be reconciliation, both sides will have to compromise on this doctrine. Although some commentators have proposed ways in which such compromise can be achieved, there is no official indication that such compromise is being contemplated.

In his book Principles of Catholic Theology, Pope Benedict XVI (then Cardinal Ratzinger) assessed the range of "possibilities that are open to Christian ecumenism." He characterized the "maximum demand" of the West as the recognition by the East of and submission to the "primacy of the bishop of Rome in the full scope of the definition of 1870..." The "maximum demand" of the East was described as a declaration by the West of the 1870 doctrine of papal primacy as erroneous along with the "removal of the Filioque from the Creed and including the Marian dogmas of the nineteenth and twentieth centuries." Ratzinger asserted that "(n)one of the maximum solutions offers any real hope of unity."^[260] Ratzinger wrote that "Rome must not require more from the East than had been formulated and what was lived in the first millennium." He concluded that "Reunion could take place in this context if, on the one hand, the East would cease to oppose as heretical the developments that took place in the West in the second millennium and would accept the Catholic Church as legitimate and orthodox in the form she had acquired in the course of that development, while on the other hand, the West would recognize the Church of the East as orthodox in the form she has always had."^[261]

The declaration of Ravenna in 2007 re-asserted the belief that the bishop of Rome is indeed the protos, although future discussions are to be held on the concrete ecclesiological exercise of papal primacy.

Theological reconciliation

Some scholars such as Jeffrey Finch assert that "the future of East-West rapprochement appears to be overcoming the modern polemics of neo-scholasticism and neo-Palamism".^[262]

These doctrinal issues center around the Orthodox perception that the Catholic theologians lack the actual experience of God called theoria and thereby fail to understand the importance of the heart as a noetic or intuitive faculty. It is what they consider to be the Catholic Church's reliance on pagan metaphysical philosophy and rational methods such as scholasticism rather than on the intuitive experience of God (theoria) that causes Orthodox to consider the Catholic Church heretical. Other points of doctrinal difference include a difference regarding human nature as well as a difference regarding original sin, purgatory, and the nature of Hell.

One point of theological difference is embodied in the dispute regarding the inclusion of the Filioque in the Nicene Creed. In the view of the Catholic Church, what it calls the legitimate complementarity of the expressions "from the Father" and "from the Father and the Son" does not provide it does not become rigid, affect the identity of faith in the reality of the same mystery confessed.^{[263][clarification needed]} The Orthodox, on the other hand, view inclusion of the phrase to be almost heretical (see also the Trinity section).

More importantly, the Orthodox see the Filioque as just the tip of the iceberg and really just a symptom of a much more deeply rooted problem of theology, one so deeply rooted that they consider it to be heretical and even, by some characterizations, an inability to "see God" and know God. This heresy is allegedly rooted in Frankish paganism, Arianism, Platonist and Aristotelian philosophy and Thomist rational and objective Scholasticism. In opposition to what they characterize as pagan, heretical and "godless" foundations, the Orthodox rely on intuitive and mystical knowledge and vision of God (theoria) based on hesychasm and noesis.^{[citation needed]} Catholics accept as valid the Eastern Orthodox intuitive and mystical understanding of God and consider it complementary to the rational Western reflection.^[258][264]

Sacraments

Most Orthodox Churches through economy do not require baptism in the Orthodox Church for one who has been previously baptized in the Catholic Church. Most Orthodox jurisdictions, based on that same principle of economy, allow a sacramental marriage between an Orthodox Christian and some non-Orthodox Christians. The Catholic Church allows its clergy to administer the sacraments of Penance, the Eucharist and Anointing of the Sick to members of the Eastern Orthodox Church, if these spontaneously ask for the sacraments and are properly disposed.^[265] It also allows Catholics who cannot approach a Catholic minister to receive these three sacraments from the clergy of the Eastern Orthodox Church, whenever necessity requires or a genuine spiritual advantage commends it, and provided the danger of error or indifferentism is avoided.^[265] Catholic canon law allows marriage between a Catholic and an Orthodox.^[266] The Orthodox Church will only administer the sacraments to Christians who aren't Orthodox if there is an emergency.

The Code of Canons of the Eastern Churches authorizes the local Catholic bishop to permit a Catholic priest, of whatever rite, to bless the marriage of Orthodox faithful who being unable without great difficulty to approach a priest of their own Church, ask for this spontaneously.^[267] In exceptional circumstances Catholics may, in the absence of an authorized priest, marry before witnesses. If a priest who is not authorized for the celebration of the marriage is available, he should be called in, although the marriage is valid even without his presence.^[268] The Code of Canons of the Eastern Churches specifies that, in those exceptional circumstances, even a "non-Catholic" priest (and so not necessarily one belonging to an Eastern Church) may be called in.^[268]

Criticism of reconciliation efforts

The efforts of Orthodox patriarchs towards reconciliation with the Catholic Church has been strongly criticized by some elements of Eastern Orthodoxy, such as the Metropolitan of Kalavryta, Greece, in November 2008.^[269]

In 2010, Patriarch Bartholomew I issued an encyclical lauding the ongoing dialogue between the Orthodox Church and other Christian churches and lamenting that the dialogues between the two churches were being criticized in "an unacceptably fanatical way" by some who claim to be defenders of Orthodoxy despite the fact that these dialogues are being conducted "with the mutual agreement and participation of all local Orthodox Churches". The Patriarch warned that "such opponents raise themselves above episcopal synods and risk creating schisms". He further accused some critics of distorting reality to "deceive and arouse the faithful" and of depicting theological dialogue not as a pan-Orthodox effort, but an effort of the Ecumenical Patriarchate alone. As an example, he pointed to "false rumors that union between the Roman Catholic and Orthodox Churches is imminent" claiming that the disseminators of such rumors were fully aware that "the differences discussed in these theological dialogues remain numerous and require lengthy debate". The Patriarch re-emphasized that "union is not decided by theological commissions but by Church Synods".^[270]

Notes

Citations

Sources

Further reading

• Ware, Bp. Kallistos, Byzantium: The Great Schism, Father Alexander.
• Encyclopædia Britannica: Schism of 1054
• Joint Catholic-Orthodox Declaration of Pope Paul VI and Ecumenical Patriarch Athenagoras I, 7 December 1965
• BBC Radio 4 round table: In Our Time: Schism (16 October 2003) (audio)
• East–West Schism, Orthodox Church in the Philippines, archived from the original on 5 September 2012.
• The Great Schism, Orthodox SCOBA.