Если основные словарные определения по-прежнему отражают предположение, что грамотность — это способность читать и писать по крайней мере одним способом письма, [1] [2] [3] современные исследователи грамотности и ученые считают, что чтение и письмо не являются способностями, которые могут существовать. независимо от конкретных контекстов использования. [4] Чтение, с этой точки зрения, всегда означает чтение чего-либо с какой-то целью; Писать — это всегда писать что-то для кого-то для каких-то конкретных целей. [5] Как объясняет теоретик грамотности Брайан Стрит , грамотность лучше всего понимать как «особые способы мышления и чтения и письма ».[ 6]
Некоторые исследователи предполагают, что историю интереса к понятию «грамотность» можно разделить на два периода. Во-первых, это период до 1950 года, когда под грамотностью понималась исключительно буквенная грамотность (распознавание слов и букв). Во-вторых, это период после 1950 года, когда грамотность постепенно стала рассматриваться как более широкое понятие и процесс, включая социальные и культурные аспекты чтения и письма [7] и функциональную грамотность (Дияношич, 2009). [8]
Разнообразие определений грамотности, используемых НПО , аналитическими центрами и группами защиты интересов с 1990-х годов, предполагает, что этот сдвиг в понимании от «дискретных навыков» к «социальной практике» является продолжающимся и неравномерным. Некоторые из приведенных ниже определений по-прежнему довольно тесно связаны с традиционной коннотацией «способность читать и писать», тогда как другие имеют более широкий взгляд:
Несмотря на некоторые опасения по поводу предполагаемого сокращения традиционного обучения чтению [26] , концепция «мультиграмотности» получила распространение, особенно в учебных программах по английскому языку, на том основании, что чтение «является интерактивным и информативным и происходит во все более технологические настройки, в которых информация является частью пространственных, звуковых и визуальных паттернов (Rhodes & Robnolt, 2009)». [27] [28]
Кроме того, с 1940-х годов термин грамотность часто используется для обозначения наличия знаний или навыков в определенной области (например, компьютерная грамотность , [29] [30] статистическая грамотность , [31] критическая грамотность , [32] медийная грамотность , [ 33] экологическая грамотность , [34] грамотность о стихийных бедствиях, [35] грамотность в вопросах здоровья , [36] [37] [38] лингвистическая (т.е. языковая) грамотность [39] социальная грамотность , [40] количественная грамотность ( умение считать ) [12] ивизуальная грамотность , например, язык тела, изображения, карты и видео [41] ).
Расширение традиционной концепции грамотности произошло по мере того, как среди исследователей в области композиционных исследований , исследований в области образования и антропологической лингвистики возник консенсус в отношении того , что бессмысленно говорить о чтении или письме вне определенного контекста — позиция, которую Джеймс Пол Джи описывает как « просто бессвязно». [42]Например, даже самые ранние стадии овладения символическими формами происходят в определенных социальных контекстах (даже если этот контекст просто «школа»), и после овладения печатным текстом любой случай чтения и письма всегда будет разыгрываться для конкретного человека. цель и случай, а также с учетом конкретных читателей и писателей. Поэтому чтение и письмо никогда не отделимы от социальных и культурных элементов. [43] [44] [45] [46] Вывод, сделанный , среди прочих, Дэвидом Бартоном и Розалиндой (Роз) Иванич , заключается в том, что последствия приобретения грамотности для познания и социальных отношений трудно предсказать, поскольку, как Брайан Стритутверждал, что «способы, которыми люди обращаются к чтению и письму, сами по себе коренятся в концепциях знания, идентичности и [и] бытия». [47] [48]